Жанна переоделась в белый халат, села за стол и откинулась на спинку стула. Она прикрыла глаза, стараясь успокоиться и настроиться на рабочий лад. В дверь постучали. «Кто там ещё? — про себя вздохнула Жанна Владимировна. — Вот нетерпеливые, не дадут в себя прийти, ломятся…»
Не дождавшись её ответа, дверь приоткрылась, и в щель просунулась голова мужчины.
— Можно?
Жанна Владимировна строго посмотрела на него.
— Приём с двух часов, — отчеканила она, и сделал вид, что читает какой-то очень важный документ.
Через некоторое время она покосилась на дверь. Голова мужчины по-прежнему торчала в проёме.
— Я же вам русским языком сказала… — начала она с раздражением, но голова не исчезла.
— Так уже два, — сказал мужчина и мотнул головой в сторону часов, висевших в проёме между двумя окнами.
Глянув на настенные часы, Жанна Владимировна увидела, что большая стрелка действительно стоит на двенадцати, намереваясь пойти по кругу. Пора начинать приём. И без того плохое настроение испортилось окончательно.
— Заходите, – вздохнув, сказала она.
Дверь открылась шире, и в кабинет вошёл мужчина. Она окинула его привычным, профессиональным взглядом, пока он шёл к её столу. На больного явно не похож. Подтянут, ухожен, аккуратно пострижен, вид цветущий, следов страданий от боли и плохого самочувствия на широком открытом лице не наблюдается.
— Фамилия? – спросила Жанна Владимировна и потянулась к стопке карточек на углу стола.
— Гальцев Иван Петрович.
Мужчина сел на стул, откинулся на спинку, положив локоть на край стола. Эта его поза окончательно добила Жанну. «Ишь развалился, как у себя дома», — подумала она.
Она нашла его тоненькую карту в стопке, открыла. Всего две записи от окулиста.
— Слушаю вас, — нехотя сказала Жанна Владимировна и приготовилась послать здорового пациента подальше.
— Я, доктор, плохо сплю. Днём на работе зеваю, кажется, только лягу, усну мгновенно. А ночью сна ни в одном глазу. Или засыпаю, но среди ночи просыпаюсь и маюсь до утра.
— И как давно не спите?
— Второй месяц, как жена вернулась. Ушла к любовнику, только я успокоился, а она вернулась. И выгнать не могу, ребёнок у нас. Дочка.
— Избавьте меня от подробностей. Вот направление на флюорографию и анализы. Сделаете, приходите.
— А без этого нельзя? – искренне удивился пациент.
— Вы крайне редко бываете в поликлинике, диспансеризацию не проходили, верно? Вот и пройдёте заодно. Так положено. Хотя бы раз в год нужно проходить обследование.
— А потом к вам? А с бессонницей мне что делать? – спросил Гальцев, вертя в руках пачку направлений.
— Уберите стресс из жизни. Уйдите от жены. Без неё ведь спали, как понимаю? – ответила Жанна.
— Да я бы с радостью, но куда? Квартира у нас небольшая, не разменять. Жена добровольно не уйдёт, да и ребёнок опять же. Родителей у меня уже нет. Не на съёмную же идти в моём возрасте. Да и с какой стати? Вы мне таблеточки какие-нибудь выпишите, и я пойду.
Жанна нехотя достала из стола рецептурный бланк и начала выписывать рецепт легкого снотворного.
— А вы одна? Ну, в смысле, не замужем? Вид у вас не очень. Тоже проблемы замучили? – вдруг спросил Гальцев.
Ручка в руке Жанны замерла над бланком. «Что он себе позволяет?»
— Вам какое дело? – резко ответила она.
— Просто спросил из сочувствия. Врачи тоже люди, болеют. Муж бросил?
Жанне хотелось сказать, что бросил он её давно, десять лет назад. Нашёл себе моложе и ушёл, оставив её с тремя детьми. Правда, старший уже вылетел из гнезда, уехал в Германию работать, там женился и сюда не планирует возвращаться. Компьютерщиком работает, как и его отец. Это он запудрил мозги мальчику. У самого не получилось вовремя уехать, так старшего протолкнул.
Дочь тоже в прошлом году уехала работать в Москву и там осталась. А младший до не давнего времени жил с ней. Но её надежда на неодинокую старость рухнула. Дочь переманила брата в Москву. Мол, нечего тут делать, никакого роста. И сегодня утром, несмотря на её протест, он уехал. О ней никто не думает. А она уже не молода, пятьдесят, впереди маячит пенсия и одиночество. Подруг у неё нет, родителей тоже, пожаловаться некому.
Жана отвлеклась от своих мыслей.
— Вот вам рецепт. А анализы сдайте и сделайте флюорографию. – Жанна подвинула рецепт к Гальцеву.
— Спасибо, — сказал мужчина, взяв бланк, но остался сидеть.
— Что-нибудь ещё? Если нет, то не задерживайте, там люди ждут. – Жанна кивнула в сторону двери.
-Да-да. Спасибо, до свидания. – Гальцев, наконец, встал и пошёл к двери. Оглянулся. Жана не успела отвести взгляд.
В кабинет зашла старушка, из тех, что ходят в поликлинику как на работу, поговорить о своей болезни, как о чем-то родном, и приятном…
Только снимая белый халат, Жанна вспомнила, что её ждёт пустая квартира. И отчаяние снова накрыло её. Жанна прикусила губу, чтобы не расплакаться. Втянула в себя рвавшиеся наружу слёзы и вышла из поликлиники.
— Жана Владимировна, — окликнул её кто-то.
Она оглянулась и увидела Гальцева, первого сегодняшнего пациента.
— Я подумал… У вас в глазах такая тоска. У вас тоже проблемы? Это же видно невооружённым взглядом. Мне тоже домой не хочется идти.
Жанна удивилась, неужели так заметно?
— С чего вы взяли? – резко ответила она.
— Да ладно, не храбритесь. Я кое-что понимаю в жизни и в женщинах. Не все такие, как моя жена. Не откажите, давайте посидим в кафе. Просто выпьем кофе и поболтаем. Я целый день думал о вас. Не подумайте ничего плохого, но я увидел вас и понял, что о такой женщине мечтал всю жизнь. На вас приятно смотреть, вот только грустная вы очень.
Жанна молчала. Она подбирала слова, чтобы послать Гальцева покультурнее.
— Так что? Думаете, как покультурнее меня послать? Уйду, а вы гордо пойдёте в своё одиночество? — напомнил о себе Гальцев.
«Надо же, какой догадливый», — удивилась Жанна.
— А пошли, — сказала она.
Гальцев всю дорогу говорили о погоде, о скорой зиме. А Жанна шла рядом и думала, что совершает большую глупость, что ни к чему ей очередные разочарования.
Но ароматный кофе поднял настроение, взбодрил. Гальцев рассказывал смешные случаи из жизни, анекдоты, пытаясь её развелись. И Жанна, наконец, рассмеялась его глупым шуткам. Потом на столе появилась открытая бутылка вина. А почему бы не выпить? Вино казалось приятным, согрело душу и тело изнутри. От грусти не осталось и следа. Настроение постепенно поднялось, будущее уже не казалось таким беспросветно одиноким. А мужчина напротив нравился всё больше.
Жанна не заметила, как рассказала про утреннюю ссору с сыном, его уход из дома. Что она не видит больше смысла в своей жизни. Внуки? Да, есть, в Германии, она его никогда не видела. Под сочувствующим взглядом Гальцева, она пустила слезу, но вовремя спохватилась, вытерла салфеткой глаза.
Потом, покачиваясь и опираясь на его руку, она вышла из кафе. Стемнело, асфальт поблёскивал от дождя. Гальцев открыл перед ней заднюю дверцу такси. И когда только успел вызвать? Впрочем, какая разница. Хотелось скорее лечь в постель и уснуть.
На свежем воздухе Жанна быстро пришла в себя. У подъезда она простилась с ним, хотя видела, что он рассчитывал на продолжение вечера. Ну уж нет.
На следующий день она увидела его у поликлиники с огромным букетом в руках. Давно никто не дарил ей цветов. 8 Марта, конечно, дарят, но это дань традиции, а не чувствам.
— Вы решили ухаживать за мной? – Жанна обернулась на поликлинику. Обязательно кто-то увидит, завтра буду сплетничать. – Не надо, — решительно сказала она и пошла прочь.
— Я обидел вас? – Гальцев с букетом не отставал.
— Оставьте меня в покое, — Жанна резко остановилась, и Гальцев налетел на неё.
— Цветы хоть возьмите.
Жанна смерила его предупреждающим взглядом и припустила прочь, оставив преследователя в замешательстве.
Прошло два дня, три, а Гальцев не показывался. Обиделся. Но каждый раз, выходя из поликлиники, Жанна надеялась увидеть его. На пятый день он стоял перед входом и ждал её. Без цветов.
— Послушайте, я не хочу никаких отношений. Не надо приходить, найдите себе помоложе, — сказала она.
— Мне не нужна другая, — ответил ей в тон Гальцев. При этом он выглядел таким несчастным, что Жанне стало его жаль.
Сегодня Гальцев был притихшим, не старался её рассмешить. Они молча дошли до её дома. У подъезда он вдруг поцеловал её. Жанна не успела отреагировать, как он отстранился. Губы у него были мягкие, нежные. Жанна вошла в подъезд. Гальцев вошёл следом.
«Зачем? Что я делаю?» — думала Жанна, стоя с ним в лифте.
В прихожей он замялся.
— Наденьте тапочки сына, — сказала Жанна и прошла на кухню. Послышался шум воды. — Ну что же вы встали? – спросила Жанна, когда он появился в дверях кухни, где на столе ярким пятном уже красовался букет в вазе, а на плите шумел чайник.
— Как у вас хорошо, уютно, — сказал Гальцев, присаживаясь к столу.
— Вы надеетесь переспать со мной? – прямо спросила Жанна.
Иван сглотнул.
— Ну, в общем… А вы против?
Она внимательно на него посмотрела и рассмеялась. Он вдруг встал, подошёл и снова поцеловал её, но уже не коротким острожным поцелуем, а чувственным, настоящим.
Тело Жанны предало её, потянулось навстречу ему. Она не помнила, когда последний раз целовалась с мужчиной. Было совсем не противно, наоборот. А потом… Он остался у неё до утра.
Она хотела ему сказать, что не верит ему, что не хочет ни кратковременных отношений, ни длинных. Он всё равно вернётся к жене. Они все возвращаются, даже её муж, но она не пустила. Не верит в любовь вообще, а в такую позднюю тем более. Но почему-то ничего не сказала.
Гальцев снова пропал на несколько дней. Жанна ждала, что увидит его, выходя из поликлиники. От разочарования хотелось разреветься. Она увидела его у своего подъезда. Сердце радостно подпрыгнуло в груди.
— Дочка болела, я не мог оставить её, — сказал он. – Я очень скучал.
Ей нравилось просыпаться от его храпа, чувствовать рядом его тёплый бок, ощущать тяжесть его руки, когда он обнимал её во сне. «Неужели влюбилась? И что, замуж выйдешь?» – спросил внутренний голос.
«Почему бы и нет? Мне нравится ждать его с работы, стирать его рубашки, готовить ужин… Женщины все врут, говоря, что не хотят этого. Только он не зовёт меня», — призналась себе Жанна.
Так прошло полгода. Они жили вместе. Гальцев молчал, а Жанна боялась начинать разговор о будущем.
Однажды вечером он положил на стол перед ней коробочку с колечком.
— Ты делаешь мне предложение? – спросила Жанна, разглядывая сверкающий камен.
— Примерь, — попросил Гальцев.
Кольцо пришлось впору.
— Ты выйдешь за меня?
— Ты женат, — ответила Жанна, снимая кольцо.
— Уже нет. Я купил его на второй же день нашего знакомства. Не хотел дарить, пока женат. Я развёлся.
— Я не уверена, что… Мне пятьдесят…
— Ну и что? Разве не бывает любви в пятьдесят? Ещё как бывает. Я вот люблю тебя. В молодости любишь телом, крышу сносит от страсти. А в пятьдесят любишь по-другому. Я люблю тебя сердцем и душой.
Они подали заявление в ЗАГС. Решили обойтись без свадьбы, просто распишутся. Жанна купила себе новое платье василькового цвета, под цвет её глаз. Оно висело на створке шкафа, чтобы не помялось. Она просыпалась, смотрела на него и не верила, что это происходит с ней. Накануне дня росписи Жанна наготовила разных вкусностей, что бы после ЗАГСа отпраздновать. В холодильнике стояло вино и шампанское.
— Как вкусно пахнет, — втянул носом аппетитные ароматы Гальцев, придя с работы.
— Это на завтра.
— А как же мальчишник? Жизни не будет, если не простимся со своей холостяцкой жизнью. Давай немного выпьем. На завтра тоже хватит.
И Жанна достала вино, разложила по тарелкам салат, по кусочку мяса.
Выпили, потом ещё… Не заметили, как холодильник опустел. Заснули далеко за полночь. Жанна проснулась, увидела серое хмурое утро в окне, подумала, что ещё слишком рано, повернулась на другой бок и снова заснула.
Второй раз она проснулась от ощущения, что что-то забыла. Мясо в духовке? Нет, пахло бы горелым. Она перевела взгляд на часы и вскочила. Комната тут же закачалась, словно палуба во время качки. Она упала на кровать.
— Что? Пора? — не открывая глаз, спросил Гальцев.
— Нет уже.
— Что значит… – Гальцев открыл глаза и тоже посмотрел на часы. — Мы опоздали! Вставай, одевайся!
— Я никуда не пойду. Это знак, я сразу говорила, что не надо… — грустно сказала Жанна.
— Ничего, нам не надо этого Мендельсона, две минуты выкроят для нас. Нам только расписаться, — говорил Гальцев, пытаясь попасть ногой в штанину брюк.
— Я так не хочу. Ни причёски, ни макияжа, лицо после вчерашнего опухшее. И чего мы так напились?
В понедельник все считали своим долгом зайти к Жанне Владимировне в кабинет и поздравить её.
— Мы вам подарок купили от всего коллектива. На долгую счастливую жизнь, — сказал главный врач, внося в кабинет огромный букет. За ним следом внесли большую коробку.
— А где же кольцо? – заметил кто-то.
И тут Жанна всё рассказала, как выпили, как проспали собственную свадьбу. Хорошо, гостей не приглашали, не пришлось извиняться. Кто-то смеялся, кто-то качал головой и спрашивал, когда сделают вторую попытку.
— Одного раза достаточно. Да и зачем нам штамп в паспорте? – наигранно бодро отвечала Жанна Владимировна.
Но через несколько месяцев они с Гальцевым снова подали заявление в ЗАГС. Накануне пить не стали, спать легли вовремя, встали рано. Но Жанну ждало новое огорчение. Она поправилась, и платье на неё не налезло. Тогда она надела другое. Какая разница? Но заел дверной замок. Гальцев долго возился с ним. Не оставишь же квартиру незапертой? Пока Гальцев бегал в магазин, пока врезал новый замок, они снова опоздали в ЗАГС.
— Это знак, — рыдала Жанна. — Всё против нас.
Даже слышать о свадьбе она больше не хотела.
Прошло ещё полгода. Однажды Гальцев встретил её у поликлиники и загадочно улыбнулся.
— Пойдём, я приготовил тебе сюрприз.
Всю дорогу Жанна пыталась узнать, что он придумал. И только у ЗАГСа всё поняла.
— Я не пойду. Снова ничего не получится. Обвалится крыша, прорвёт трубу… Не хочу.
— Ничего не случится. Я всё проверил. Мы пришли пешком, колесо у машины не спустит, сосулька не упадёт на голову, лето. Никто, даже ты не знает, что мы собираемся в ЗАГС. На этот раз всё будет хорошо. Доверься мне.
Во время речи регистратора Жанна прислушивалась к малейшему шуму, ждала какой-нибудь непредвиденной пакости. Но, видно, судьба смилостивилась над ними, ничего не произошла, их без проблем расписали.
— Вот за это я тебя и люблю, – сказала Жанна, беря мужа под руку.
— Всё ради тебя, любимая, — ответил счастливый Гальцев.
Судьба испытала их любовь на прочность и оставила в покое.
В пятьдесят тоже хочется быть счастливыми. А если очень хочется, то всё обязательно получится. И живут они вместе до сих пор.
Бессонница больше не мучает Гальцева, а Жанна при стуке в дверь, весело отвечает: «Войдите». Вдруг снова постучится счастье? Должны же дети вспомнить о ней и приехать.
«С тех пор Женино сердце на конце иглы, игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце, а заяц убежал»
Вера Богданова, «Сезон отравленных плодов»
«Жизнь без испытаний – это не жизнь. Завтра будет утро. А значит, ещё один шанс стать счастливее, чем вчера»
Сократ
