— Тебе бы попоститься, невестушка. Вон как раздобрела, скоро в дверь не влезешь! — проворчал свекор.
—Так мне же рожать через две недели! — изумленно посмотрев на него, ответила Ксения. — Михаил Петрович, ну вы чего? Мне, наоборот, за двоих есть надо…
Свекор отвел взгляд и забурчал себе под нос:
— Моя троих родила… Ни разу ее так не разносило…
Помолчав немного, он добавил:
— Ну а чего? Я бы попостился!
«Если вам нужно, вы и поститесь», — хотела было ответить Ксения, но прикусила язык. Воспитанная в строгих традициях, она не привыкла перечить старшим. Кроме того, раздражать ворчливого свекра, который день ото дня становился все сварливее и прижимистее, ей не хотелось.
Хотя, что и говорить, ей было обидно. Не первый раз уже Михаил Петрович намекал ей на то, что она слишком много ест, причем он делал это каждый раз, когда Павла нет дома.
Поняв, что отпора не будет, свекор хотел было еще что-то сказать, но в этот момент в дом вошел вернувшийся из магазина Павел. Увидев хмурого отца и огорченную жену, он спросил, что у них случилось.
— Ничего не случилось, — буркнул Михаил Петрович. — Предлагаю ей попоститься, а она вон куксится.
Пока Павел разувался, снимал верхнюю одежду и вешал ее на крючок, Михаил Петрович успел сунуть нос в принесенные пакеты с продуктами. Недовольно скривившись, он сказал:
— Не экономно вы живете!
— А тебе-то что за дело? — спокойно спросил Павел. — У нас с Ксюшей бюджет отдельный. В чем проблема-то?
Отец сумрачно посмотрел на него и проворчал:
— Ишь ты, грамотный стал, ничего не скажешь! А я ведь добра вам обоим хочу. Я помочь хочу! Потому что если вам не сказать, вы так и будете расточительствовать.
— Папа, — твердо сказал Павел, — мы отдельная семья. И живем так, как считает нужным.
— Ты под моей крышей живешь — сощурился отец. — И правила свои устанавливаешь? Так, что ли?
— А ничего, что я в этот дом вложился основательно? — нахмурился Павел. — Ничего, что я кормлю всю семью? Ты-то свою пенсию откладываешь незнамо на что…
— Будто бы ты не знаешь, на что, — усмехнулся отец. — Хотя куда тебе.
— Свою пенсию и считай, а в мой кошелек не суйся! — сурово сказал Павел.
Это стало последней каплей, отец встал на дыбы.
— Куском хлеба отца попрекаешь?! — сорвался он на фальцет. — А сам тратишь деньги на всякую дребедень?! Ну нет, дорогой. Пока живем под одной крышей, пока я жив и пока не накоплю достаточно, чтобы вы достойно проводили нас с матерью на погост, контролировать средства буду я. Причем не только наши, но и ваши. Не нравится — вот бог, а вот порог. Я все сказал.
Павел хотел было ответить, но тут Ксения, не выносившая ссор, тронула его за локоть. Сказав, что ей вдруг подурнело, она попросила мужа проводить ее в их комнату на втором этаже.
***
Михаил Петрович вырос в многодетной семье, поэтому он с малых лет впитал простую истину: «Сам о себе не позаботишься — никто о тебе не позаботится». Всю сознательную жизнь он экономил и копил. Сначала он копил на дом, потом на машину, потом на мотоцикл.
Привычка копить у него сохранилась и после того, как один за другим выпорхнули из гнезда его старшие сыновья.
Самый младший, любимец матери Павлуша, остался жить с ними. Не только из-за принятого в семье традиционного уклада, но и потому, что его, в отличие от братьев, совсем не тянуло в город. Он отучился на агронома, нашел в родном районном центре работу, а потом встретил Ксению и женился на ней.
Вообще, до женитьбы он планировал жить отдельно, но найти подходящую квартиру им с Ксенией не удавалось, да и не хотелось оставлять родителей одних в большом доме. Свекровь и свекор к невестке относились неплохо, поэтому необходимости срочно съезжать у молодоженов не было. Так и остались, и все было хорошо, но потом что-то пошло не так.
Все началось с того, что в их районный центр пришел разгулявшийся по стране грипп, и несколько человек с их улицы, будучи только на пару лет моложе Михаила Петровича, отправились в мир иной. Их дом беда обошла стороной, но после этого в голове у Михаила Петровича как будто что-то щелкнуло. Всю свою немаленькую пенсию он уже несколько месяцев откладывал на их с женой Марией «проводы». Ее пенсии хватало только на оплату коммунальных услуг, поэтому жили они на деньги сына.
Сейчас Павел и Ксения ждали своего первенца и, по мнению обеспокоенного Михаила Петровича, тратили (в том числе на еду) слишком много денег.
***
Как-то в их районный центр приехал по делам старинный приятель Михаила Петровича Николай. Раньше они жили на одной улице, Николай рос у Михаила Петровича на глазах.
После школы он взял Николая помощником в бригаду помощником электрика. Электрик из молодого человека не получился, он уехал в город, женился, да там и осел.
С Михаилом Петровичем они не общались, поэтому, увидевшись случайно на улице, проговорили минут сорок, что Михаилу Петровичу, старающемуся экономить не только деньги, но и время, было несвойственно. Но Николай настолько прилип, что, в конце концов, Михаил Петрович сдался и вынужден был пригласить старого знакомого на чай.
— О, я люблю чай с медом! — радостно потер руки Николай, садясь за стол. — А чего, Петрович, такие маленькие розетки?
— Съешь это, добавлю еще — сухо и строго пробурчал Михаил Петрович.
Кивнув на лежащие на широком подоконнике бумаги, очки, нарукавники и счеты, Николай удивленно спросил:
— Петрович, ты чего тут? Подпольную бухгалтерию ведешь? Или где подрабатываешь?
— А не твоего ума дело, Николка! — вскинул на старого знакомого глаза Михаил Петрович. — Да не обижайся. Коплю на путь…
— И далеко собрался?
— В последний путь, Николка…
— Ого… — попросив подлить чай, Николай заметил. — Ну, в принципе, здесь-то дешево вся эта церемония обходится… Не то, что в городе. И много еще осталось копить?
— Ой, не спрашивай. С этими расточителями да обжорами накопишь… Боюсь, и половины положенного не успею накопить.
— А я тебя частенько вспоминал, — после небольшой паузы сказал Николай.
— То-то я икал. Чего так?
— Да если бы не ты, Петрович, куда бы я сразу после школы? Ни штанов, ни рубашки… А ты дал мне подзаработать, благодаря чему я оделся, рванул в город и сейчас на хлеб с маслом мне хватает. Петрович, как ты знаешь, долг платежом красен. Хочешь, помогу?
— Да ну тебя, — махнул на него рукой Михаил Петрович.
— Не, я серьезно, Миш. Тебе не придется больше вот этим, — Николай кивнул на счеты, — заниматься и трястись над каждой копейкой!
— Да ладно тебе врать-то. Пей чай.
— Слушай сюда. Я же сейчас работаю в конторе, которая мне самому помогла встать на ноги. Тогда я был клиентом, а сейчас сам там заправляю…
— Говори начистоту, — нахмурился Михаил Петрович. — К чему ты это все?
— Да просто хочу помочь тебе увеличить твое накопленное добро в несколько раз. Без приложения каких-либо усилий.
— Ага, — усмехнулся Михаил Петрович. — Это что-то типа «МММ», да? Не по адресу, Николай. Допивай свой чай и иди подобру-поздорову.
— Ну не хочешь как хочешь, — вздохнул Николай. — Знай только, что это полная противоположность «МММ», все честно и прозрачно. Без этой конторы я бы перед тобой сейчас не сидел.
Поблагодарив за чай, он собрался было уходить, но Михаил Петрович остановил его:
— Ладно уж, рассказывай про свою контору.
И Николай рассказал. Слово за слово Михаил Петрович согласился «выгодно вложить» свои деньги, на следующий день они с Николаем оформили и подписали нужные документы, и тот пообещал, что уже через месяц капитал Михаила Петровича увеличится в три раза.
***
Часто людей настигает так называемая «лестничная мудрость». Уже после того, как все было сделано, Михаил Петрович вдруг забеспокоился, он сам пока не мог понять, что его тревожит.
Николай оставался на связи, и он созванивался с ним практически каждый день. В конце концов, старый приятель вроде бы успокоил его, но полностью тревога не исчезла.
Чтобы хоть как-то успокоиться, Михаил Петрович решил заняться привычным делом — третированием домочадцев. Он требовал, чтобы они отчитывались ему за каждую копейку, и однажды закатил истерику, когда жена не взяла чек на картошку, которая вытянула чуть больше чем на тридцать рублей.
Когда на свет появилась внучка, Михаил Петрович, судя по всему, особой радости не испытал. Он ходил понурый, раздражался из-за каждого пустяка и то и дело нападал на Ксению.
— Ну вот ты и родила. Молодец! — сказал он ей как-то. — А какая была толстая, такая и осталась!
— Я кормящая мать, дядь Миш, — примирительно отозвалась Ксения. — Ну что вы в самом деле-то?
— Жрать дело свинячье! — заявил свекор, строго глядя на нее. — С сорок первого по сорок восьмой кормящие матери одними очистками от картошки, отрубями да лебедой питались. И вырастили вон каких бугаев, не чета нынешним!
— Сейчас мирное время, если что. Вы что, хотите посадить меня на лебеду и отруби? — сухо спросила Ксения.
— А не мешало бы! — ответил свекор — Да, не мешало бы тебе попоститься. И здоровью польза, и денег сэкономите.
Павла снова не было дома, свекровь занималась своими делами, и Ксения поняла, что защищаться ей придется самой. Свекор тем временем продолжил тираду:
— А вот подгузники. Ты думаешь, я не вижу, что ты ленивая, что тебе попросту не хочется возиться с пеленками, и поэтому тратишься на эту дрянь? На сколько ты уже выкинула подгузников?
— Во-первых, пеленки сейчас днем с огнем не найдешь, двадцать первый век на дворе, — холодно ответила Ксения. — А во-вторых, вот скажите, почему вы упорно считаете наши с Павлом деньги?
Свекор, привыкший к тихой и покладистой невестке, вытаращился на Ксению. А та меж тем продолжила:
— Вот когда вы ответите мне на этот вопрос, тогда я продолжу с вами разговор. А сейчас мне нужно кормить ребенка.
Михаил Петрович наконец пришел в себя, блеснув глазами, он снова сорвался на фальцет:
— Она еще мне условия будет ставить?! И дерзить?!
— Не кричите, ребенка разбудите.
— Жирдяйка!
Свекор ушел, хлопнув дверью с такой силой, что новорожденная вздрогнула и захныкала.
***
Когда вернулся с работы Павел, Ксения рассказала ему о разговоре со свекром. Возмущенный муж захотел серьезно поговорить с отцом, но Ксения остановила его.
— Не надо, вы только поругаетесь. Да и мама твоя расстроится, и они тоже поссорятся.
— Ну а что делать тогда?
— Съезжать, — Ксения прямо посмотрела в глаза мужу. — Правильно говорят, двум поколениям в одном доме не ужиться.
— Итальянцы как-то уживаются.
— Мы не итальянцы, у нас другой менталитет. Ну негоже в самом-то деле, Паш, молодой семье жить с родителями и не иметь своего угла.
Как ни не хотелось Павлу покидать отчий дом, который он за несколько лет своими силами превратил в уютный современный коттедж, он вынужден был согласиться, что жена права. Вскоре они нашли неплохую квартиру и, заручившись поддержкой матери, съехали туда.
***
Михаил Петрович воспринял их переезд непросто, несколько дней он, по словам жены, «глядел сычом», дулся и хмурился. Он понимал, что теперь, после того как Павел и Ксения их оставили, им с женой предстоит потуже затянуть пояса, и ему это совершенно не нравилось.
Еще больше ему не нравилось то, что Мария целыми днями пропадала у сына с невесткой. Он попытался устроить ей скандал, но она, доселе всегда на все согласная, ответила, что ездит к внучке и будет продолжать в любом случае.
Единственное, что его немного утешало, это мысль о том, что всего через неделю его накопленный капитал увеличится втрое. Еще позавчера он созванивался с Николаем, и тот успокоил его, все в порядке, переживать не из-за чего.
Вечерело. Стены опустевшего дома давили на Михаила Петровича, и на душе у него стало совсем тоскливо. Подумав, он опять набрал Николая тот впервые за все время трубку не снял.
Спустя час Михаил Петрович набрал приятеля еще раз и услышал голос робота, сообщившего ему, что абонент находится вне зоны действия.
Вновь встревожившись, он стал набирать Николая каждый час. Бесполезно — тот не снимал трубку. Вскоре Михаил Петрович понял, что приятель попросту заблокировал его номер…
В панике он несколько дней потратил на то, чтобы найти Николая и ту самую «контору», которой так бездумно отдал деньги. Разумеется, он никого и ничего не нашел.
Поняв, что безвозвратно потерял все свои накопления, осознавая, что не может со своей бедой оставаться один в большом доме, Михаил Петрович, в конце концов, укротил свою гордыню и отправился к единственному человеку, кто мог бы его поддержать, — к сыну.
***
С порога, даже не поздоровавшись и не спросив, как там его внучка, он коротко ввел сына в курс своих дел и спросил:
— Сынок, подскажи, как мне найти этого прохвоста?
— Ну, папа, я не полиция. Здесь я тебе не помощник.
— Да был я в полиции. Там посмеялись и сказали «сам деньги отдал, сам и ищи».
— А от нас что ты хочешь тогда?
— Да вы понимаете, что меня обокрали? Я всю ночь волком провыл, а к утру хоть в петлю лезь… — обратился он уже к вошедшим на кухню жене и невестке.
— Все, что ни делается, все к лучшему — сказала Мария Ивановна.
— Да уж лучше не бывает!
— Миша, может, ты хотя бы сейчас поймешь, почему ты вдруг оказался в такой ситуации на старости лет? — спросила жена.
— Как будто ты понимаешь! — огрызнулся он. — Что я такого преступного натворил?!
— Ну, злись не злись, Миша, на меня, скажу тебе как есть, — вздохнула Мария Ивановна. — Это все из-за того, что ты превратился в какого-то Плюшкина и тюкал Ксюшу… Это ведь из-за тебя они съехали! Ты самых близких и родных разогнал, а сам вляпался без нашей поддержки…
— Да, папа, — добавил Павел. — Если бы ты знал, как ты меня достал со своей бухгалтерией, экономией и нравоучениями! Раньше я тобой гордился, а сейчас мне стыдно за тебя.
Михаил Петрович перевел взгляд на Ксению.
— Ну осталось только невестке меня уколоть. Чего молчишь-то? Добивай!
— Если бы вы попросили у меня прощения, только искренне, я бы все обиды забыла, — примирительно сказала невестка.
— О-о-о… — с горькой усмешкой протянул Михаил Петрович. — Ну спасибо, родные, что поддержали отца и мужа! Все с вами ясно. Нет у меня родни!
Не попрощавшись, Михаил Петрович ушел.
Он до сих пор пытается привлечь к ответственности Николая, хотя, как сказали ему в полиции и в прокуратуре, никаких шансов у него нет.
С семьей сына Михаил Петрович все-таки помирился, но как бы он ни просил, вернуться в отчий дом Павел и Ксения не торопятся. Восстановить прежние отношения с женой ему пока не удалось.
