Паника накрыла меня с головой, пока я слушала сбивчивые требования незнакомой девушки. Неужели я лишусь квартиры? Я столько работала, чтобы подарить всё бывшему мужу, а самой остаться ни с чем? Ни о чём другом я думать не могла — только мысленно цеплялась за брошенные незнакомкой фразы, прокручивала их в голове и пыталась взять себя в руки.
Наш с Юрой брак протянул недолго: быстро поженились, относительно быстро разошлись. Выскочила я за него по большой любви, да и родители намекали постоянно: часики-то тикают, пора бы уже семью завести. Поэтому когда Юра сделал мне предложение, я согласилась без раздумий. Думала, что встретила, наконец, того самого — любовь всей жизни. Ну и, конечно, радовалась тому, что родители перестанут донимать со своими часиками.
Уже после свадьбы стали всплывать различные неприятные подробности личной жизни Юры. Оказалось, что я у него не единственная женщина. Я его припёрла к стенке и напрямик вывалила всё, что об этом думаю, а он даже не смутился.
— Мы с тобой, — говорит, — уже год вместе, а детей всё нет. А мне наследник нужен.
— То есть, это я виновата в том, что ты ни одной юбки не пропускаешь? — возмутилась я.
По юриной логике получалось, что так. При этом официального диагноза у меня не было. Я даже не знала, во мне ли дело. Может, с детками у нас не задалось по вине Юры, а не по моей. Но проходить обследования он наотрез отказывался. Ещё бы: это ж и деньги тратить, и время, и силы. Приятнее за женщинами ухлёстывать, пока законная жена на работе.
Я действительно много работала — видимо, поэтому Юре и удавалось так долго водить меня за нос. Не скажу, что сутками пропадала на работе, но большую часть дня я была занята. Я прилично зарабатывала и занимала хорошую должность. Повышение я заслужила собственным трудом, в отличие от Юры, которого к себе в компанию устроил работать мой свёкр. Константин Геннадьевич, отец Юры, — человек обеспеченный, но довольно суровый. Юре он помогал, но, в основном, не деньгами, а предоставляемыми возможностями. Мне же помогать было некому, мои родители — простые работяги, которые зарабатывали неплохо, но влияния никакого не имели. Юра как-то предлагал попросить отца устроить меня к себе в компанию и пропихнуть наверх, но я отказалась. Я уже привыкла всего добиваться сама, да и уважения в чужих глазах я бы таким карьерным ростом не заработала. Что там, я бы даже сама себя уважать за такое перестала.
После свадьбы мы приобрели квартиру. Юра всё роптал на отца — ему не нравилось каждый месяц отстёгивать солидную часть заработка в уплату квартиры. Моего заработка, потому что сам он работать ленился и на своём месте получал мало.
— Он мог бы нам её просто подарить, — бухтел Юра. — С него не убудет, у него денег много.
То, что я вставала на сторону Константина Геннадьевича, ему тоже не нравилось. А я прекрасно понимала, что такому человеку, который сам с низов поднялся, хочется, чтобы и сын достиг тех же высот собственным трудом. Думаю, случись что, Константин Геннадьевич обязательно бы нам помог, ну а пока в этом просто не было необходимости — мы справлялись.
Финансовый вопрос меня не беспокоил: моих денег на всё хватало. Ну зарабатывает Юра мало — и ладно. Главное, что при деле, а не болтается дома и не сидит постоянно в соцсетях. Я ж не знала, что зарплата у него не меньше моей, просто спускал он её всю на ухаживания за другими женщинами, а домой приносил копейки и жаловался на жадного отца, который не мог платить ему по-человечески.
Мне эти претензии к отцу были непонятны. На свадьбу Константин Геннадьевич с супругой подарил нам путёвки на отдых, и мы славно провели медовый месяц в хорошем отеле, с качественным обслуживанием, с перелётом в бизнес-классе. Раньше я никогда так не отдыхала. На новоселье нам тоже сделали большой и дорогой подарок — кухонный гарнитур из элитного мебельного салона. Я была счастлива, потому что на свои деньги купила бы гарнитур сильно дешевле.
Отношения у нас с Константином Геннадьевичем и его женой были чудесные. Вопреки расхожему мнению о том, что свекрови — настоящие мегеры, у мамы Юры не было ко мне никаких претензий. Ну а от Константина Геннадьевича я часто слышала похвалу.
— Ты девушка умная, — говорил он, — работящая. Далеко пойдёшь. Если помощь какая нужна — обращайся, не стесняйся.
Я не беспокоила его, но было приятно знать, что мне готовы оказать поддержку чужие, по-сути, люди. И с моими родителями свёкры тоже легко нашли общий язык, хоть и вращались они в совершенно разных кругах. Не было в родителях Юры спеси, присущей богатым людям. Они, безусловно, привыкли к красивой жизни, но богатство их будто бы совсем не испортило.
Прожили мы таким образом год — тихо и спокойно. А потом стали вскрываться многочисленные похождения налево. Тогда-то Юра и начал меня попрекать бездетностью, оправдывая таким образом своё внимание к другим женщинам. И ведь умно поступил — я действительно почувствовала себя виноватой. К тому же, очень его любила, потому, несмотря ни на что, терпела все его выходки.
После того, как всё вскрылось, он вообще перестал стесняться своего поведения. Мог прямо мне сказать, что сегодня занят — у него свидание. И если я начинала ссору, он обрубал её одной-единственной фразой:
— Может, хоть от этой у меня будет ребёнок.
Ужалив меня таким некрасивым образом, он уходил. Я же оставалась дома — одна, опустошённая и угнетённая. Я раз за разом прокручивала в голове слова Юры — дескать, это я во всём виновата. Может быть, и правда я мало старалась для нашего брака. Дошло до того, что я стала в одиночку проходить обследование. Никаких проблем с моим женским здоровьем выявлено не было, отчего у меня совсем опустились руки. Будь я нездорова, я бы могла с этим что-то сделать. А так получалось, что я бессильна. Сама судьба не давала мне порадовать мужа долгожданным ребёнком.
Так продолжалось ещё год. Я сникла и погасла. Родители переживали, что я слишком много работаю. Не могла же я им сказать правду — муж проводит время с другими женщинами, а я это терплю и выплачиваю деньги за квартиру, в которой он даже толком не бывает. Не знаю, сколько времени мне бы потребовалось для того, чтобы самостоятельно прозреть и уйти — наверное, несколько лет, — но Юра избавил меня от этого бремени. Решение о расторжении брака он оправдал всё теми же детьми, которых у нас никак не получалось. Теперь-то я понимаю, что ему просто надоели склоки, которые я от обиды и ревности постоянно затевала. Я мешала ему гулять, отказывалась ложиться с ним в постель, не встречала его с радушной улыбкой — в общем, стала бесполезна, и он от меня избавился.
Единственным утешением для меня стала квартира. Первоначальный взнос полностью оплатили мои родители, все остальные платежи тоже вносила я. Даже если бы Юра и захотел претендовать на долю, я бы с лёгкостью ему её выплатила, но он не стал судиться — поленился.
Его жизнью я не интересовалась — была занята собой. Заново училась любить себя, по крупицам собирала утраченное самоуважение. Доверие к мужчинам я потеряла, поэтому избегала любых знакомств. Мне было нужно время, чтобы прийти в себя и понять, что мир вовсе не враждебен ко мне, а просто мне не повезло связаться с плохим человеком. Поторопилась, не подумала. Зато судьба, на которую я так злилась прежде, уберегла меня от общих детей. Я могла просто вычеркнуть Юру из жизни и не вспоминать о нём. Дети бы всё усложнили.
С Константином Геннадьевичем мы продолжали общаться. Он поддерживал меня, как мог — особенно советами по работе, что мне на новой высокой должности было очень важно. Жизнь шла своим чередом. Но однажды в дверь позвонила незнакомая женщина.
Я её прежде никогда не видела. Молодая, красивая, но на сносях. Я, озадаченная её появлением, успела только поздороваться, прежде чем она нагло оттеснила меня плечом и переступила порог.
— Я новая жена Юры, теперь мы будем жить в твоей квартире — Заявила незнакомка
Это звучало так нелепо, что поначалу я восприняла всё как неловкую шутку от друзей, призванную меня встряхнуть и взбодрить. Поэтому я рассмеялась и выглянула в подъезд. И никого не увидела.
— Чего ты ржёшь? — грубо спросила незнакомка. — Впрочем, мне по фигу, я пришла смотреть квартиру.
— Погоди-ка. — Я поймала её за руку, и она недовольно вырвалась. — Юра к этой квартире не имеет отношения.
— Ага, рассказывай, — ответила незнакомка. — Он много вкладывал в эту квартиру и разрешил тебе жить в ней просто из доброты. Так что или выплачивай его долю, чтобы мы могли купить новую, или собирай вещи и уматывай.
Я её выгнала. Накричала, вытолкала из своей квартиры и захлопнула у неё перед носом дверь. Уже потом мне подумалось, что стоило обходиться бережнее с девушкой, которая ожидает ребёнка, но меня охватила ярость. Мне стало так обидно из-за того, что Юра снова влез в мою жизнь, что я потеряла над собой контроль.
Я села за стол и набрала номер свёкра. Константин Геннадьевич сразу же ответил на звонок. Я рассказала ему о девушке, которая вломилась ко мне в квартиру и стала предъявлять на неё права.
— Но ведь первоначальный взнос оплачивали мои родители, — сказала я, глотая непрошенные слёзы. — И все остальные взносы платила я сама, со своей зарплаты… Юра получал так мало…
— Как это, — удивился Константин Геннадьевич. — Я платил ему хорошую зарплату, чтобы все платежи на тебя, бедняжку не легли…
Тогда-то и вскрылось то, что все заработанные деньги Юра нёс куда угодно, только не в семью. Ещё выяснилось, что о новой жене Константин Геннадьевич ни сном ни духом — их с супругой на свадьбу не пригласили и даже перед фактом не поставили.
— А что касается первоначального взноса, — добавил он, — я лично вручил ему крупную сумму на это дело.
— Я этих денег не видела, — ответила я. — Вы же знаете, я не вру…
— Я в тебе не сомневаюсь, — ответил Константин Геннадьевич. — К тому же, по документам и чекам всё видно будет. Не переживай, я с ним разберусь.
Он отключился. Я выдохнула, сосчитала до десяти, потом сделала себе чаю и выпила несколько чашек подряд — просто чтобы привести свои скачущие мысли в порядок. Незнакомка напугала меня — я боялась остаться без квартиры, ради владения которой столько трудилась. Юра забрал у меня всё — несколько лет жизни, нервы, здоровье, а теперь мог забрать и единственную радость. Но разговор с Константином Геннадьевичем немного меня успокоил.
Родителям я пока что не стала ничего говорить — чтобы не беспокоить их. Очень уж они тревожные люди. Сами разволнуются, меня накрутят. В таких делах спешка ни к чему. Да и не доводила меня никогда эта спешка до добра.
На следующий вечер Юра заявился ко мне сам — с претензиями.
— Ты зачем моему отцу нажаловалась? — спросил он, выпучив от злости глаза. — Ты хоть представляешь, что наделала?!
— Юр, — перебила я его. — Куда ты деньги подевал?
— Какие ещё деньги?
— Те, которые зарабатывал. И те, которые Константин Геннадьевич тебе на первоначальный взнос дал.
Фыркнув, как рассерженный конь, он рассказал, что тратил всё на женщин — и на себя любимого.
— Знаешь, как дорого стоят цветы, украшения и поездки заграницу? — спросил он с какой-то непонятной обидой — будто бы я виновата в том, что его пассии тянули с него подарки.
— Не знаю, — ответила я. — Мне-то ты за время нашего брака ни разу ничего не подарил.
До свадьбы Юра ухаживал за мной: дарил розы, водил по ресторанам, купил мне телефон. Вскружил голову — не стоимостью подарков, а тем, сколько внимания он в них вкладывал. А после свадьбы всё резко прекратилось. Я, неразумная, даже не заподозрила тогда ничего. Подарки-то не прекратились, просто дарил их Юра уже не мне. Видимо, и командировки свои он выдумывал, а в это время ездил по курортам с девушками.
— Мне очень нужна эта квартира, — сказал Юра. — Папа меня с работы из-за тебя уволил, мне теперь негде деньги брать. И снова давать на первонрачальный взнос он отказался. Понимаешь, в какую ситуацию ты меня вогнала? Если бы ты ему не наябедничала…
Я прервала этот поток претензий и выставила его вон, сказав напоследок, что отные все вопросы буду решать только через суд.
Константин Геннадьевич своё слово сдержал и помог мне — обеспечил потрясающего адвоката, который легко выиграл дело о разделе имущества. Квартира осталась мне, а что теперь с Юрой и где он вообще — не знаю и знать не хочу. У меня новые заботы — я жду ребёночка от чудесного человека. Понравилась я тому адвокату, что дело моё вёл. Я долго отвергала его ухаживания — панически боялась довериться, но всё-таки не смогла противостоять его харизме и обходительности. Константин Геннадьевич, которого я невзначай о нём расспросила, поручился за его порядочность. Это, конечно, ничего не значило — мужчины умеют мускать пыль в глаза, это я по Юре поняла. Но всё-таки второй раз я не обманулась, и теперь у меня потрясающий муж, с которым мы скоро станем родителями.
