— Как дела в школе? – Спокойно спросил отец. Брижит бросила на него испуганный взгляд и поняла – ему всё известно. Юлить, отпираться было бесполезно: Брижит прогуливала уроки. В следующую секунду отец громко назвал имя человека, из-за которого она забросила учёбу. Вадим. Любовь в пятнадцать лет – это, конечно, не редкость. Но в семье Бардо к такому не были готовы: «Ты не увидишь его до совершеннолетия».
Родители ждали мальчика – заводам Бардо требовался наследник. Но 28 сентября 1934 года, в пятнадцатом округе Парижа, на свет появилась девочка, которую двумя неделями позже крестили как Брижит Анн-Мари. На лбу Луи Бардо моментально проявилась недовольная складка. Мало того, что не сын, так ещё и молодая супруга только и делает, что крутится у колыбели. Потому-то к Брижит очень рано приставили итальянскую няню, Дада. Теперь мадам Бардо снова могла сопровождать мужа в светских выходах и хорошенько высыпаться.
«Ваше имя, месье, будет известно по всему миру», — однажды нагадали Луи Бардо. Приосанившись, он гордо рассказывал об этом: значит, дела заводов пойдут в гору! И когда жена снова оказалась в тягости, ожидал появления ребёнка с огромным волнением…
«У тебя сестричка», — как-то утром сообщила Дада – маленькой Брижит. Разочарование в семье Бардо стало огромным – снова не мальчик!
«Папу с мамой, — позже писала Брижит Бардо, — нельзя было назвать образцовой семейной парой. В их отношениях была привязанность, нежность, но, судя по раздельным спальням вряд ли – великая любовь. Как часто мы с сестрой были напуганы, глядя, как папа со злым лицом хлопал дверями! Он опрокидывал стул, швырял салфетку, мама всхлипывала… Однажды ссора была столь серьёзной, что папа собрал чемодан, чтобы уйти от мамы навсегда. Мама бросилась на колени. Мы стояли, онемев… Папа выскочил на балкон… Мы жили на шестом этаже. До сих пор вижу, как папа завис над решёткой, и мама вцепилась в него… Папа, слава богу, обрёл разум».
Брижит и Мижану, её младшая сестра, летом отправлялись в бабушкино имение под Парижем, или к родителям отца в Линьи-ан-Баруа. Занимая прочное положение на вершине среднего класса, женщины в этой семье никогда не работали. Детский мир Брижит был соткан из роз в бабушкином саду, нежности любимой няни, шелковых подушек и бронзовых статуэток на изящных комодах. В 1939-м все комоды и шкафы были забиты провизией – мать вовремя сообразила, что нужно запасаться продуктами.
Иногда, среди ночи, когда выла сирена, вся семья спешно бежала в подвал. Начиналась вторая мировая. Когда Брижит заболела, врач категорически запретил ей сырость, и пережидать авианалеты приходилось наверху, в комнате. 3 июня 1940 года немецкие самолёты сбросили примерно тысячу бoмб на Париж. Во время налёта Мижану и Брижит вместе с матерью стояли на коленях в гостиной и горячо молились. «Я до сих пор не могу без содрогания слышать вой сирен», — позже писала Брижит Бардо.
Но жизнь продолжалась. Начались уроки в двух школах – обычной и танцевальной. Мать не слишком верила в успехи дочери, часто повторяя: «Она некрасивая, наша Брижит». Старшая девочка была угловатой и худой, не то, что кругленькая Мижану. И училась Мижану лучше. Неудивительно, что родители отдавали предпочтение именно ей. А вскоре в семье произошел настоящий раскол. Всего лишь из-за детских проказ.
Оставшись одни со служанкой, когда родители отправились к кому-то в гости, девочки расшалились. Они изображали индейцев, прятались под столом в гостиной. А потом кто-то из них слишком сильно потянул за скатерть, она сползла на пол, а за ней – бесценная китайская ваза… Мадам Бардо, узнав о произошедшем, усадила дочерей перед собой:
«Начиная с этого дня вы для нас – чужие. – Холодно произнесла она. – Будете обращаться к нам на «вы». И здесь все не ваше. Вы здесь – гости».
«Родная семья стала казаться мне чужой», — писала Брижит, годы спустя.
В августе 1944-го Париж был освобождён, и сотни флажков появились на улицах. Над балконом квартиры Бардо тоже повесили французские флаги — аккуратно балансируя, Брижит лично крепила их повыше. Она отлично держала баланс — её только что зачислили в балетную школу.
Брижит отобрали из ста пятидесяти претенденток. Первый год она закончила с блеском, став одной их лучших учениц. То, что у Брижит прекрасно получается, стало неожиданностью для семьи. И еще большее удивление они пережили, когда девушке предложили сняться для женского модного журнала. В вечерних и коктейльных платьях.
— Нам нужна девушка из общества, — уверяла мадам Бардо редактор «Жарден де мод». И это стало решающим аргументом. Увидев «некрасивую девочку Брижит», редактор другого журнала, «Элль», предложила сделать фото на обложку. «У неё пропавший профиль», — как-то высказалась о Брижит писательница Франсуаза Саган. Но только в журнале об этом не знали, и в пятнадцать лет Брижит снова попала на модную обложку…
Эти фотографии изменили всю жизнь юной балерины. Их увидел режиссёр Марк Аллегре, и однажды постучался в дом семьи Бардо. Объяснил, что Брижит идеально впишется в его новую картину. Семейный совет длился долго, пока решающее слово не сказал дедушка: пусть у девочки будет шанс! В конце концов, еще неясно, что из этого выйдет.
… На пробы она пришла, на ватных ногах. Она была скована, не умела правильно держаться перед камерой. Стайка прелестных девушек, разглядывающих Брижит, отпускали едкие шуточки. Она едва не расплакалась.
— Вы дрожите? – Мягко спросил мужской голос.
— Я плачу. – Всхлипнула Брижит.
Так состоялось её знакомство с Вадимом. Он помог ей советами в первый день, принёс кофе, а потом проводил до дома. Семье пришлось предложить гостю поужинать — нельзя же забыть о манерах! — но этот молодой человек с длинными волосами и в простом свитере, показался мадам Бардо совершенно неуместным. «Пересчитай ложки», — потребовала она от слуги. Но только в тот вечер Вадим унёс с собой не столовое серебро, а сердце Брижит.
Ей было пятнадцать, и она начала прогуливать уроки. По утрам она ехала к Вадиму, хотя должна была отправляться в школу: залитый солнцем автобус, волнение, радость и… И однажды это вскрылось. Резюме отца было категоричным: «Ты не увидишь его, пока не станешь совершеннолетней».
