У жителя села Рузаевка Виктора Ситкова заболела дочка. Местный фельдшер, осмотрев малышку, выписал рецепт. Аптеки на селе не было и Виктор, осведомившись у фельдшера о цене на лекарство, стал собираться в город. За окном моросил осенний дождь. Виктор надел куртку, во внутренний карман которой засунул тысячу рублёвую купюру, вручённую ему супругой и, не мешкая, направился к автобусной остановке.
Через полчаса автобус уже подкатывал к городской автостанции. Дождик стих, оставив после себя многочисленные лужи. Когда Виктор, после выхода из автобуса, стал обходить одну из таких луж, ему под ноги буквально бросился мальчишка цыганёнок.
— Дяденька, дайте денежку! Дяденька, дайте денежку! – Повторял он без умолка одну и ту же фразу.
Покопавшись в боковом кармане куртки, Виктор вытащил оттуда пятирублёвую монету и протянул её в руки пацана. После такого великодушного жеста, он хотел было продолжить свой путь, но наперерез ему уже спешила молодая красивая цыганка.
— Добрый человек! – Обратилась она к нему, — за то, что ты, вот так, запросто подал моему сыну денежку, я тебя отблагодарю.
Виктор попытался обойти цыганку, а она в это время неуловимым движением руки прикоснулась к его голове и, пристально всматриваясь в выхваченный оттуда волос, заохала:
— Ай, ай, ай! – Да у тебя ребёнок заболел! Вижу, вижу – кто несёт тебе зло! Вот и навёл этот недобрый человек порчу на твоего ребёнка.
Опешив от таких слов, Виктор замер. И в туже секунду взгляд жгучих цыганских глаз пронзил его насквозь. Почувствовав смятение стоящего перед ней человека, цыганка продолжала загадочно вещать:
— Я назову имя твоего недоброжелателя. Но для этого ты должен завернуть бумажную денежку в салфетку или в газету и положить на мою ладонь.
Виктор пожал плечами, показывая, что ни салфетки, ни газеты у него нет. Тогда цыганка достала из расстёгнутой сумки, висевшей у неё на руке, бумажную салфетку и подала её Виктору.
— К твоим деньгам мне нельзя прикасаться руками, — произнесла она, показывая всем своим видом озабоченность его судьбой, — иначе я не смогу тебе помочь.
— Молодой человек! – Услышал Виктор голос проходившей мимо женщины, — не связывайся с цыганами, уходи от неё.
Но этот голос, обращённый к нему, доносился до его слуха, как эхо, откуда то издалека. Виктор видел перед собой только красивое лицо цыганки и её жгучие глаза. Всё остальное – вокруг, как будто заволокло туманом.
Его сознание было полностью подчинено её воли. Не задумываясь, он достал из внутреннего кармана куртки тысячу рублёвую купюру, завернул её в салфетку и положил в протянутую ему навстречу ладонь. Он уже не слышал, что говорила ему красавица цыганка. Равнодушно взирая на происходящее, Виктор очнулся только, когда она стала поспешно удаляться.
Бумажная салфетка, вернувшаяся в его руки, была без денег. Перед Виктором вмиг всплыло лицо больной дочурки нуждающейся в помощи, и он бросился вслед исчезающей обманщицы и, наверное, догнал бы её, если бы на его пути вдруг не выросла другая – пожилая цыганка.
— А ну, уходи отсюда! — Набросилась она на него, — а то я на тебя порчу наведу.
Виктор понял – деньги не вернуть и, понурив голову, отправился к месту посадки на рейсовый автобус, следующий до Рузаевки. Там, на посадочной площадке, между пассажирами шныряла тучная особа цыганских кровей.
— Курточку не желаете примерить, обратилась она к Виктору,- как будто на вас пошита, и всего за тысячу рублей.
Виктор молча проследовал мимо неё, сел в автобус, достал из кармана оставшуюся мелочь и передал её кондуктору. Взглянув в окно трогающего автобуса, он заметил очередную жертву, попавшуюся в цыганские сети – совсем молоденькую девушку, которая стояла напротив теперь уже знакомой ему цыганки.
— Вот аферисты, — произнёс, не сдержавшись, Виктор.
В родной дом он явился с поникшей головой.
— Быстро ты обернулся, — обрадовалась жена.
— Я. Это. Деньги потерял, — промямлил Виктор, и почувствовал, как на его щеках заполыхала краска.
Всякий раз, когда Виктор пытался говорить неправду, этот румянец выдавал его с головой. В свои тридцать пять лет он продолжал смущаться и краснеть словно мальчишка. Но жена, уставшая от бессонной ночи, проведённой с больной дочкой, в данный момент не обратила никакого внимания на эту особенность мужа.
— Как потерял?! — возмутилась она.
Виктор покорно выслушал все упрёки, прозвучавшие в его адрес. Он не мог сказать жене правду, потому что эта правда была для него позором.
— Вот держи, — протянула супруга деньги, — это последние.
Через пару дней дочка пошла на поправку, а Виктор всё никак не мог успокоиться. Укладываясь спать, он до полуночи ворочался с боку на бок, перебирая в своей памяти подробности той неудачной поездки в город.
— Аферисты, шарлатаны. Весь вокзал оккупировали, — возмущался Виктор. — А ты то, тоже хорош, — ругал он сам себя, — развесил уши, словно лопухи, вот и облапошили тебя как дурака.
Виктор, как будто выходил из туманного облака, когда пытался воскресить эпизод передачи денег цыганке.
… Вот он положил на её ладонь салфетку, в которой находились его деньги. Вот салфетка возвращается в его руки. И вот он обнаруживает отсутствие в ней денег.
— Что это было – ловкость рук? Гипноз? А может быть, всё вместе взятое, что подходит под определение одного слова – афера? Ну, погодите, — кипятился Виктор, — я вам сделаю аферу! Я вам такую аферу сделаю!
Обессилев, Виктор засыпал только под утро. Но в его беспокойный сон тут же врывалась черноглазая цыганка. Она смотрела на него с усмешкой, приговаривая:
— Ай, ай, ай! Какой наивный молодой человек!
После бессонной ночи Виктор весь день ходил раздражённый.
— Растяпа, ты мой, — теперь уже ласково его журила жена, — куртку бы на эти деньги мог приобрести, твоя то совсем поизносилась.
Но это шутливое обращение супруги ещё больше распаляло Виктора. Не находя себе ни днём, ни ночью покоя, он решил во что бы то ни стало отомстить тем, кто лишил его душевного равновесия.
— Я отплачу им той же самой монетой – обманом, но более ловким и изощрённым, — убеждал сам себя Виктор, — нужен план действия и я его придумаю. Обязательно придумаю!
Но, сколько Виктор не напрягал свои мозги, в его голову не приходило ни одной стоящей идеи.
В конце рабочей недели выдали зарплату, подкинули и премиальные за уборку урожая. Когда Виктор пересчитывал хрустящие денежные купюры, его вдруг осенило.
— Как же я до этого раньше не додумался! – Воскликнул он.
Возвратившись после трудового дня домой, Виктор передал жене заработанные им деньги, отложив пятитысячную купюру себе.
— Завтра в город поеду, за курткой, — объявил он супруге.
Утром Виктор поднялся ни свет, ни заря, когда вся его семья – две дочери и жена ещё спали крепким сном. Быстро одевшись и, прихватив с собой ножницы, он проследовал в сарай. Достал с полати плащ, который давно вышел из моды, но вполне подходил для сегодняшней цели. Стряхнув с плаща пыль и, поработав с ним ножницами, Виктор, после примерки, повесил его на руку и направился к автобусной остановке.
В субботнее утро на городской автостанции было достаточно людно. И тот, кто хотел затеряться в толпе, мог легко осуществить своё желание. А это было одним из непременных условий осуществления плана задуманного Виктором. Часы медленно отсчитывали минуты.
Когда до объявления посадки на автобус, следующий до Рузаевки, оставалось ровно восемь минут, Виктор приподнялся со скамейки, надел плащ, и быстрым шагом двинулся в ту сторону, где тучная цыганка взывала зычным голосом:
— Кто курточку желает приобрести?!
Подойдя к ней, Виктор остановился. Заметив потенциального покупателя, она пуще прежнего стала расхваливать свой товар:
— Посмотрите, какое качество! И всего за тысячу рублей.
Виктор на глазах у цыганки достал пятитысячную купюру, как бы показывая, что деньги у него имеются, сложил её и бережно опустил в наружный боковой карман плаща, и только после этого обратился к ней со словами:
— Надо бы примерить.
— Примеряйте, примеряйте, — затараторила цыганка.
Скинув плащ, Виктор передал его в руки цыганке, надел на себя куртку, не спеша застегнул молнию и, отвернувшись от назойливой торговки, безудержно расхваливавшей свой товар, стал медленно разглаживать обновку ладонями, как будто проверяя – а хорошо ли она на нём сидит. Когда Виктор повернулся лицом к цыганке, той уже и след простыл. Вместе с нею исчез и плащ. Виктор вытер выступившие капельки пота со лба.
— Кажется сработало, — произнёс он.
В это время диспетчер автостанции своим объявлением предупредил пассажиров, следующих до Рузаевки, о начале посадки. В распоряжении Виктора оставалось ещё пару минут и, не теряя ни секунды, он направился навстречу обманщицы, так ловко неделю назад выманившей у него деньги. Как и в прошлый раз, она стояла на том же самом месте. Рядом в нескольких шагах от неё дежурил цыганёнок. В этот раз мальчишка не ринулся ему навстречу.
— Действует по её сигналу, — отметил Виктор.
Операция, разработанная им накануне, входила в заключительную стадию, а секундная стрелка часов поторапливала его, не давая время на раздумье. Виктор остановился напротив цыганки и заглянул в её глаза. Она, конечно, узнала его, но не смутилась, встретив направленный на неё взгляд с усмешкой.
Виктор, демонстрируя свою покупку, повернулся к ней спиной. На его куртке болтался ярлык изготовителя, подтверждающий догадку черноглазой цыганки о месте приобретения товара. Ещё раз, взглянув на неё и подарив, к её удивлению, на прощание улыбку, Виктор поспешно удалился.
Он оказался последним из пассажиров, успевшим занять место в автобусе, перед тем, как захлопнулись его двери. План, придуманный им, был успешно осуществлён. Пятитысячная купюра лежала в кармане джинсов – там, куда он и положил её, проявив мастерство фокусника на глазах, так ничего и не заподозрившей, алчной торговки. Виктор представил возмущённое лицо цыганки, которая, попавшись на его приманку, вместо денег в кармане старенького плаща обнаружит сквозное отверстие, предусмотрительно вырезанное им с помощью ножниц.
Автобус набирал скорость. А ожидаемое спокойствие, о котором мечтал Виктор, к нему так и не вернулось. Вместо чувства удовлетворения, от свершившегося возмездия, в его душу ворвались новые сомнения.
— Ну и что мне теперь делать с этой курткой? – Задумался Виктор, чувствуя, что совесть не даёт ему право смириться с этим обманом. – Но какой же это обман? Я просто пытался, хоть каким то образом, восстановить справедливость, наказать зло, которое несут эти обманщицы людям. Да и обе эти цыганки: и торгующая куртками, и выманивающая у людей деньги – одна команда, два сапога пара.
Продолжая спорить со своей совестью, Виктор приводил, казалось бы, неопровержимые доводы в оправдание своего поступка. Но, несмотря на все его старания, назвать правым сегодняшнее дело он так и не смог.
Когда после очередной остановки, автобус стал трогаться, Виктор, вскочив со своего места, рванул к выходу. Недовольный водитель, приготовившийся придавить педаль газа, пробурчал вслед выскакивающему на ходу пассажиру:
— Заснул что ли?
Оказавшись на улице, Виктор направился в сторону знакомого ему по грибным местам леса. Добравшись до его окраины, он снял с себя куртку и без всякого сожаления бросил её в траву. И только после этого, взбунтовавшая совесть утихла, полностью согласившись с бескорыстностью свершённой им аферы.
Возвратившись на дорогу, Виктор не стал дожидаться автобуса. До родного дома оставалось не более трёх километров пути, и он решил этот путь пройти пешком. Лёгкий свежий ветерок не был для него сейчас помехой. Былая уверенность вернулась к нему, и он шагал по дороге бодрой походкой, любуясь осенней красотой родного края.
— Где ж твоя обновка? – обратилась к Виктору жена, увидев возвратившегося мужа ни с чем.
— Знаешь, ничего подходящего не нашлось, — ответил Виктор и почувствовал, как по его щекам расплывается яркий румянец.
