— Ну давай же, подтверждай, пока они не сняли бронь. Я ввожу код из смс? — Ольга нетерпеливо постукивала ухоженным ногтем по корпусу ноутбука. На экране, в манящей синеве, застыли фотографии бунгало на воде — той самой картинки, которая висела у неё на заставке рабочего компьютера последние восемь месяцев.
Максим стоял у окна, делая вид, что очень внимательно изучает припаркованные во дворе машины. Он не повернулся, даже когда телефон Ольги коротко дзынькнул, принимая сообщение от банка.
— Макс? Ты оглох? Я спрашиваю, вводить код? — в голосе жены появились металлические нотки, которые обычно предвещали бурю, если на них вовремя не отреагировать.
— Может, не стоит торопиться? — выдавил он, наконец повернувшись. Лицо у него было серое, какое-то помятое, словно он не спал неделю. — Там вроде… курс скачет. Может, завтра выгоднее будет? Или посмотрим Турцию? Зачем нам эти Мальдивы, лететь долго, акклиматизация…
— Какая Турция? Мы год копили именно на этот отель. Ты сам ныл, что хочешь дайвинг и тишину. Я ввожу код.
Ольга решительно нажала на клавиши. На экране завертелось колесико загрузки. Максим втянул голову в плечи, словно ожидая удара. Колесико крутилось мучительно долго, а потом экран мигнул и выдал красную плашку с сухим, безжалостным текстом: «Операция отклонена. Недостаточно средств».
— Что за ерунда? — Ольга нахмурилась, обновляя страницу. — Там лимит, что ли, стоит? Я же вчера проверяла, всё было на накопительном. Макс, иди сюда, разберись со своим приложением.
Она потянулась к его телефону, лежащему на столе, но Максим оказался быстрее. Он рванулся через полкомнаты и накрыл гаджет ладонью, будто защищал ядерную кнопку.
— Не надо, Оль. Там… там просто сбой. Технические работы. В банке сказали, до утра ничего не будет работать.
Ольга медленно убрала руку. В её глазах, еще секунду назад светившихся предвкушением отпуска, начал разгораться холодный, недобрый огонь. Она слишком хорошо знала этот жест. Так он прятал телефон, когда переписывался с бывшей однокурсницей. Так он прятал телефон, когда проиграл премию в онлайн-покер.
— Убери руку, — сказала она тихо. Это была не просьба.
— Оль, ну правда, зачем ты начинаешь? Я сам всё решу. Просто сейчас не время…
Она не стала спорить. Она просто взяла свой телефон, зашла в банковское приложение и открыла историю операций по их общему счету, к которому у неё тоже был доступ. FaceID сработал мгновенно, открыв страшную правду, состоящую из сухих цифр и дат.
Баланс: 145 рублей 30 копеек. Вчерашняя транзакция: перевод клиенту Вячеслав К. Сумма: 450 000 рублей.
Ольга смотрела на экран, и цифры расплывались, но не от слез — она разучилась плакать из-за денег еще в первые годы их брака. Они расплывались от ярости, которая горячей волной ударила в затылок. Она медленно подняла взгляд на мужа. Максим уже не защищал телефон, он стоял, привалившись к холодильнику, и виновато теребил край футболки, как нашкодивший школьник.
— Вячеслав К. — прочитала она с экрана, чеканя каждую букву. — Это ведь Слава, да? Твой дружок Слава, который «бизнесмен от бога»?
— Оля, послушай, это верняк! — затараторил Максим, понимая, что отпираться бессмысленно. — Это не просто так, это инвестиция! Мы всё просчитали. Сейчас эта тема взлетит, понимаешь? Через месяц я верну всё обратно, еще и сверху двести тысяч накину! Мы поедем не в этот отель, а в люкс! Просто нужно немного подождать.
Ольга закрыла ноутбук. Крышка хлопнула сухо и резко, как выстрел.
— Ты отдал наши накопления на отпуск своему другу, чтобы он открыл кальянную? Опять? Максим, он уже занимал у нас три года назад и не вернул ни копейки, ты вообще ничему не учишься!
— Тогда была автомойка! — попытался возразить Максим, словно это меняло суть дела. — Там просто с местом не повезло, конкуренты задавили, ты же знаешь! А тут — центр города, лофт, элитные табаки! Слава договорился с поставщиками, у него бизнес-план — бомба! Мы уже помещение присмотрели, там ремонт копеечный нужен, и можно открываться.
Ольга встала из-за стола. Ей было тесно на этой кухне, тесно рядом с этим человеком, который с таким энтузиазмом рассказывал, как именно он спустил в унитаз её мечту. Она подошла к нему вплотную. Максим невольно отшатнулся, уперевшись спиной в магнитную доску с их совместными фотографиями.
— Какой ремонт, Максим? — спросила она, глядя ему прямо в глаза. — Какой бизнес-план? Слава — это человек, который не может удержаться ни на одной работе больше двух месяцев. Он живет с мамой в сорок лет и стреляет у тебя по тысяче до зарплаты. И ты отдал ему полмиллиона?
— Четыреста пятьдесят! — поправил он. — И это не просто «отдал», я вошел в долю! Я теперь партнер! Пятьдесят процентов прибыли — мои. Оля, ты просто не веришь в меня. Ты всегда меня принижаешь. Вместо того чтобы поддержать, ты сразу начинаешь считать, кто кому что должен.
— Я считаю, потому что я зарабатываю эти деньги! — рявкнула она, и её голос отразился от кафельных стен. — Я откладывала с каждой зарплаты. Я не купила себе зимние сапоги, ходила в старых, чтобы мы могли поехать. А ты… Ты просто взял и швырнул это всё в топку. Ты хоть понимаешь, что ты сделал? Ты не просто деньги потратил. Ты украл у меня отдых. Ты украл моё доверие. Снова.
— Да верну я тебе твой отдых! — взвился Максим, его лицо пошло красными пятнами. — Что ты зациклилась на этих Мальдивах? Свет клином на них сошелся? Сейчас дело раскрутим, и будешь летать туда хоть каждые выходные. Слава сказал, что вложения отобьются за первый квартал. У нас там концепция уникальная, такого в городе еще нет.
Ольга смотрела на него и видела не мужа, а незнакомца. Глупого, ведомого незнакомца с горящими фанатичными глазами, которому продали воздух в красивой обертке.
— Концепция? — переспросила она с ледяной усмешкой. — Уникальная? Дай угадаю: подвал, дешевые диваны с Авито и приставка с ФИФА? Это твоя уникальность? Ты хоть договор с ним подписал? Расписку взял? Или всё опять на честном слове, «по-братски»?
Максим отвел глаза.
— Мы друзья с первого класса, Оль. Какие расписки? Это унизительно.
Ольга расхохоталась. Это был страшный, лающий смех, в котором не было ни грамма веселья.
— Унизительно, — повторила она, вытирая сухой уголок глаза. — Унизительно — это когда мне придется звонить в отель и объяснять, что мы не приедем, потому что мой муж — идиот. Вот это унизительно. А расписка — это документ. Но у тебя его, конечно, нет.
— Прекрати меня оскорблять! — Максим сжал кулаки. — Я хотел как лучше! Я хотел, чтобы у нас был пассивный доход, чтобы ты могла не пахать в своем офисе с утра до ночи!
— Не смей прикрываться заботой обо мне, — оборвала его Ольга. — Ты это сделал, чтобы почувствовать себя крутым бизнесменом. Чтобы Слава похлопал тебя по плечу и сказал: «Ну ты мужик, Макс!». Ты купил себе чувство собственной значимости за мой счет.
Она резко развернулась и пошла в спальню, где на кровати лежал раскрытый чемодан, наполовину заполненный легкими летними платьями. Вид этих вещей, аккуратно сложенных стопочками, причинил ей почти физическую боль.
— Ты куда? — крикнул ей вслед Максим. — Мы не договорили! Я тебе сейчас покажу расчеты, у меня всё в рюкзаке!
— Неси, — бросила она через плечо, не останавливаясь. — Неси свои бумажки. Я очень хочу посмотреть, на что именно ты променял нашу семью.
Максим влетел в спальню через минуту, победно размахивая пачкой бумаг, словно это был подписанный мирный договор, а не приговор их семейному бюджету. Он сгреб в сторону аккуратно сложенные Ольгины шорты и бросил свои «документы» прямо на кровать, поверх её летних вещей.
— Вот! Смотри! — он ткнул пальцем в верхний лист. — Ты говоришь, я дурак. А тут всё просчитано до копейки. Это тебе не фантазии, это аналитика!
Ольга медленно, брезгливо, двумя пальцами взяла верхний листок. Это была распечатка карты района с жирно обведенным красным маркером квадратом. Бумага была мятой, а в углу расплывалось жирное пятно, подозрительно напоминающее след от шаурмы.
— «Аналитика», — повторила она безжизненным голосом. — Это скриншот из навигатора, Максим.
— Смотри глубже! — он суетился вокруг кровати, тыча в карту. — Это же золотое дно! Спальный район, куча молодежи, а пойти некуда. Ближайшая кальянная — в трех остановках. Мы станем монополистами! Слава говорит, трафик будет бешеный.
Ольга отложила карту и взяла следующий лист. Это был тетрадный листок в клетку, исписанный корявым почерком Славы. Столбики цифр плясали, кое-где были зачеркивания. «Табак — 50к», «Угли — 10к», «Диваны б/у — 100к».
— Диваны б/у? — Ольга подняла бровь. — Это и есть твой «премиум лаунж»? Просиженные кем-то диваны, которые Слава, наверняка, нашел на помойке или выкупает у закрывающегося кафе за бесценок, а тебе впаривает втридорога?
— Это винтаж! Сейчас модно лофт-стиль, потертости, всё такое… Ты не шаришь в трендах, Оль. Мы их химчисткой пройдем, пледами накроем — будет конфетка.
— Хорошо, допустим. — Ольга села на край кровати, чувствуя, как внутри нарастает свинцовая тяжесть. — А помещение? Где этот дворец дыма и пара?
— Цоколь! — гордо объявил Максим. — В жилой пятиэтажке. Аренда — копейки, хозяин — свой мужик, договорились без договора пока, за нал. Экономия на налогах!
Ольга закрыла глаза и потерла виски. Глупость мужа была настолько плотной, что её можно было резать ножом.
— Максим, ты идиот? — спросила она спокойно, но от этого спокойствия у него по спине пробежал холодок. — Цоколь в жилой пятиэтажке. Ты понимаешь, что для кальянной нужна мощнейшая приточно-вытяжная вентиляция? Ты знаешь, что трубу надо тянуть выше конька крыши? Ты хоть представляешь, сколько это стоит?
Максим замялся, почесал нос.
— Ну… Слава сказал, там форточки есть. И вытяжка обычная, кухонная. Поставим вентиляторы мощные, проветривать будем.
— Проветривать? В жилом доме? — Ольга усмехнулась, и эта усмешка была страшнее крика. — Первая же бабка со второго этажа, которой запахнет твоим «Двойным яблоком», вызовет Роспотребнадзор, пожарных и полицию. Вас закроют в первый же день. И выпишут штраф, который будет больше, чем все твои «инвестиции».
— Не каркай! — огрызнулся Максим, выхватывая у неё листок. — Всё решим по ходу пьесы. Главное — начать. Слава знает участкового, если что — договоримся.
— Ах, Слава знает участкового… — протянула Ольга. — А ИП Слава открыл? Или ООО? На кого оформлена деятельность?
Максим молчал. Он переминался с ноги на ногу, комкая в руках свой гениальный бизнес-план.
— У Славы… ну, там сложности с приставами, ты же знаешь, — пробормотал он, глядя в пол. — Старые долги по кредитам. Карты заблокированы. Поэтому мы пока неофициально. Наличкой. А потом, как раскрутимся, я на себя оформлю.
Ольга встала. Ей вдруг стало невыносимо душно в этой комнате, пропитанной запахом мужской тупости.
— То есть ты отдал полмиллиона человеку, у которого долги перед приставами, который не может даже счет в банке открыть, и вы собираетесь работать нелегально в подвале без вентиляции? Ты это называешь бизнесом?
— Ты просто завидуешь, что у нас есть идея, а у тебя — только офисное рабство! — выпалил Максим, переходя в атаку. — Ты душишь меня своим контролем! Слава прав был, ты меня под каблуком держишь, шагу ступить не даешь. «Автомойка, автомойка»… Да, прогорели! С кем не бывает? Это опыт! За одного битого двух небитых дают!
— Опыт? — Ольга шагнула к нему, заглядывая прямо в зрачки. — Опыт — это когда делают выводы. А ты — ты просто ходячий кошелек для своего дружка. В прошлый раз, с автомойкой, он тоже пел про «верняк». А потом оказалось, что половина денег ушла на сауны и «представительские расходы», а оборудование он продал, чтобы закрыть свои ставки на спорт. Ты забыл, как мы год отдавали кредит, который ты взял на этот «бизнес»?
— Он вернул часть! — взвизгнул Максим.
— Пять тысяч рублей и бутылку коньяка на Новый год? Это он вернул? — Ольга резко дернула молнию на чемодане, закрывая его. Звук прозвучал как скрежет металла по стеклу. — Максим, ты не инвестор. Ты лох. Обычный, классический лох, которого разводит друг детства. И самое страшное не то, что ты потерял деньги. Самое страшное, что ты даже не понимаешь, как жалко ты выглядишь с этими мятыми бумажками.
— Заткнись! — лицо Максима перекосило от злобы. — Ты ничего не понимаешь! Слава изменился! Он сейчас придет, и ты сама увидишь. Он всё объяснит, он умеет убеждать. Не то что я.
Ольга замерла.
— Что значит «сейчас придет»?
— Я его позвал, — буркнул Максим, отступая к двери. — Мы договорились отметить старт. Он должен был зайти, показать образцы табака… Ну и обмыть сделку. Я думал, ты обрадуешься, накроешь стол…
В прихожей раздалась заливистая трель дверного звонка. Максим вздрогнул, а потом, натянув на лицо фальшивую улыбку победителя, бросился открывать.
— Это он! Вот увидишь, Оля, сейчас он всё раскидает по полочкам, и тебе стыдно будет за свои слова!
Ольга осталась стоять посреди спальни. Она смотрела на закрытый чемодан, в котором лежали её мечты о море, и слушала, как в коридоре радостно басит голос человека, который только что разрушил её жизнь, а её муж, хихикая, помогает ему раздеться.
— О, братан! — донеслось из прихожей. — Ну что, инвестор, принимай отчетность! Я тут пивка взял, живого, и рыбки! Ща посидим, перетрем за перспективы! Жена-то дома? А то у меня тост заготовлен!
Ольга глубоко вдохнула, расправила плечи и пошла в коридор. Ей больше не было больно. Осталась только ледяная, кристальная ясность. Встреча инвесторов объявлялась открытой.
В кухню Вячеслав не вошел — он ввалился, заполняя собой всё пространство, словно его распирало от собственной значимости. Вместе с ним в стерильно чистую, пахнущую лимоном квартиру ворвался густой, душный запах дешевого пива, вяленой рыбы и застарелого пота вперемешку с тяжелым мужским парфюмом.
Он по-хозяйски швырнул на обеденный стол — на ту самую льняную скатерть, которую Ольга привезла из Италии, — шуршащий, засаленный пакет. Из недр пакета глухо звякнуло стекло, и на белой ткани тут же расплылось темное мокрое пятно от конденсата.
— Ну, хозяйка, чего кислая такая? — прогудел Слава, расстегивая куртку, но не снимая её. Он был в растянутой толстовке с каким-то агрессивным принтом и джинсах, которые видели стиральную машину еще при прошлом президенте. — Муж твой — орел! Решился наконец! Хватит на дядю горбатиться, пора самим рулить!
Ольга стояла у дверного косяка, скрестив руки на груди. Она молча наблюдала, как Слава, не разуваясь, прошаркал к мойке, чтобы сполоснуть руки, но передумал и просто вытер их о свои джинсы. На полу осталась цепочка грязных следов от ботинок.
— Макс, тащи стаканы! — скомандовал гость, плюхаясь на стул и закидывая ногу на ногу так, что грязный ботинок оказался в опасной близости от Ольгиного бедра. — Ща я вам расскажу про концепцию. Это пушка!
Максим, суетливый и жалкий в своем желании угодить, заметался по кухне. Он достал их лучшие бокалы для вина — те, что береглись для особых случаев.
— Слав, может, пивные кружки? — робко предложил он.
— Не мельчи, братан! Мы теперь уровень! — хохотнул Слава, срывая крышку с пластиковой полторашки зубами. — Наливай в хрусталь! Пусть привыкает к роскоши.
Пенная струя ударила в дно бокала, перелилась через край и потекла на скатерть. Максим бросился вытирать лужу бумажным полотенцем, бормоча извинения, но Слава лишь отмахнулся.
— Оставь! Это мелочи жизни. Мы скоро столько бабла поднимем, что ты эту скатерть вместо тряпки половой использовать будешь. — Он повернулся к Ольге, подмигнув ей красным, воспаленным глазом. — Ты, Олька, главное не мешай. Бабы, они ж как — им стабильность подавай, борщи, да сериалы. А бизнес — это риск! Это адреналин!
Ольга смотрела на него с брезгливым любопытством, как энтомолог смотрит на жирного навозного жука.
— И какой же риск, Слава? — спросила она ровным тоном. — Риск пропить чужие деньги?
Слава перестал жевать хвост вяленой рыбы и нахмурился. Чешуя посыпалась на стол.
— Ты, мать, полегче. Я, между прочим, уже договорился. Люди ждут. Деньги твои — тьфу, ваши, общие, — он неопределенно покрутил в воздухе костлявым пальцем, — они уже в деле. Я сегодня задаток внес за аренду. И табак заказал. Премиум, слышишь? Двойное яблоко, черника с мятой. Народ повалит!
— Задаток? — переспросила Ольга. — Без договора?
— Да что ты заладила, договор, договор! — Слава стукнул кулаком по столу, и бокалы жалобно звякнули. — Мы с Петровичем по рукам ударили! Слово купеческое, понимаешь? Это тебе не бумажки в офисе перекладывать. Тут доверие решает. Макс, скажи ей!
Максим, который в этот момент торопливо грыз сухарик, поперхнулся и закивал.
— Оль, ну правда. Слава знает, что делает. У него связи. Он говорит, там место проходное…
— Проходное? — Ольга перевела взгляд на мужа. В её глазах читалось такое разочарование, что Максим невольно вжался в стул. — Это подвал дома, где живут пенсионеры. А «связи» Славы — это алкаши у подъезда?
— Ты мою репутацию не трожь! — вдруг вызверился Слава, и его лицо стало пунцовым. — Я, может, и прогорел пару раз, так это обстоятельства! Рынок такой! А сейчас — верняк. Кальянная — это тема вечная. Люди всегда хотят расслабиться. А ты сидишь тут, цаца, губы поджала. Сама-то чего добилась? Зарплата, кредит, отпуск раз в год? Скукотища! Мы с Максом королями будем!
Слава вдруг встал, пошатываясь, и направился к холодильнику. Он распахнул дверцу, оглядывая полки мутным взглядом.
— Жрать охота, — констатировал он. — Рыба — это так, баловство. О, колбаска! И сырок! Нормально живем, инвесторы!
Он бесцеремонно вытащил нарезку дорогой сыровяленой колбасы, которую Ольга покупала к завтрашнему дню рождения мамы, и палку сыра. Прямо у открытого холодильника он разорвал упаковку, вытащил кусок колбасы и отправил его в рот, чавкая.
Максим сидел ни живой ни мертвый. Он видел, как побелели костяшки пальцев у Ольги, сжимающей край столешницы. Но вместо того, чтобы остановить друга, он выдавил из себя жалкую улыбку:
— Да, Слав, угощайся… Ты же с дороги… Устал, наверное, всё организовывать…
Это стало последней каплей. Не грязь на полу, не испорченная скатерть и даже не украденные деньги. А вот это раболепие. То, как её муж, человек, с которым она спала в одной постели, планировала детей и будущее, сейчас сидел и смотрел в рот этому наглому, воняющему перегаром паразиту, позволяя ему грабить их дом — не только финансово, но и морально.
Слава тем временем вернулся за стол, держа в одной руке колбасу, а в другой — кусок сыра, от которого откусывал прямо так, без ножа.
— Короче, расклад такой, — прошамкал он с набитым ртом, разбрызгивая крошки. — Ремонт сделаем своими силами. Макс, ты же рукастый? Покрасим стены в черный, лампочек навешаем — лофт готов. Диваны я завтра привезу. Ну, они немного того… прокуренные, но мы их ванишем зальем. Главное — атмосфера!
— А деньги? — тихо спросила Ольга. — Где деньги, Слава?
— Какие деньги? — искренне удивился Слава, запивая колбасу пивом. — Я ж говорю — в работе! Табак оплатил, аренду за два месяца вперед дал, чтоб место не ушло. Еще должок один старый закрыл, чтоб не мешали работать. Всё, тю-тю денежки! Теперь они должны крутиться! Оборот, детка, это называется оборот!
Он нагло рассмеялся, и Максим, покосившись на жену, нервно хихикнул в ответ, стараясь поддержать «партнера».
— Тю-тю, — повторил Максим эхом, словно это была самая смешная шутка в мире. — Оборот…
Ольга отлепилась от косяка. Её лицо превратилось в маску. В этой маске не было больше ни гнева, ни обиды. Только холодная, хирургическая решимость. Она смотрела на двух мужчин за своим столом: один — наглый захватчик, второй — трусливый предатель. И вдруг она поняла, что это не её кухня. Не её стол. И уже не её жизнь.
— Значит, в оборот, — медленно произнесла она, подходя к столу. — И должок закрыл. На наши деньги. На мои деньги.
— Ну чего ты мелочишься? — Слава рыгнул и вытер рот рукавом. — Вернем мы тебе всё! Еще спасибо скажешь, когда Макс тебе шубу купит с прибыли. Давай лучше выпьем! За успех! Макс, ну чего ты сидишь, как засватанный? Поддержи друга!
Максим поспешно поднял бокал, расплескивая пиво.
— За успех! — пискнул он, стараясь не смотреть на жену.
Звон бокалов прозвучал как похоронный колокол. Ольга молча взяла со столешницы тяжелую деревянную доску для резки мяса. Она не собиралась никого бить. Она просто переложила её на другое место, ближе к себе. Это было единственное движение, которое выдавало в ней живого человека, а не статую. Внутри у неё щелкнул невидимый переключатель. Предохранитель сгорел. Точка невозврата была пройдена именно сейчас, под чавканье «бизнес-партнера» и трусливое хихиканье мужа.
— Поставь стакан на стол, — произнесла Ольга. Её голос не дрожал, не звенел от напряжения, он звучал как звук затвора, досылающего патрон в патронник. — И выплюнь колбасу. Ты её не заработал.
Слава замер с бокалом у рта. Пивная пена осела на его жидких усах. Он медленно опустил руку, глядя на хозяйку дома с пьяным недоумением, которое быстро сменялось привычной дворовой агрессией.
— Ты чё, мать, берега попутала? — процедил он, не разжимая челюстей. — Мы тут вообще-то дело обсуждаем. Партнерское совещание. А ты лезешь. Иди, вон, ногти крась.
— Оля, ну правда, прекрати, — зашипел Максим, пытаясь перехватить её взгляд. — Перед человеком неудобно! Слава гость!
— Гость — это тот, кого приглашают, — Ольга шагнула ближе к столу, нависая над сидящим Славой. Она чувствовала исходящий от него смрад перегара и дешевого табака, но не отстранилась. — А это — паразит. Глист, который присосался к нашей семье. Ты думаешь, я не знаю, куда ушли деньги? Какой бизнес, Слава? У тебя исполнительное производство на сайте приставов висит уже два года. Четыреста тысяч с копейками. Ты просто закрыл свой долг деньгами моего мужа-идиота, чтобы тебя не посадили за мошенничество.
В кухне повисла тяжелая, липкая пауза. Слава перестал жевать. Его бегающие глазки метнулись к Максиму, потом обратно к Ольге. На лице проступило выражение пойманной за руку крысы — смесь страха и злобы.
— Ты за базаром следи, — буркнул он, но уже без прежнего куража. — Докажи сначала.
— Мне не нужно ничего доказывать, — Ольга взяла со стола пакет с остатками еды, который притащил Слава, и швырнула его ему в грудь. Жирная вобла шлепнулась на его джинсы. — Встали и вышли отсюда. Оба.
— В смысле «оба»? — Максим вскочил со стула, опрокинув пустой бокал. Тонкая ножка хрустнула, и осколки брызнули на пол. — Оля, ты чего? Ты меня выгоняешь? Из моего дома?
— Это не твой дом, Максим, — она посмотрела на мужа с тем холодным отстранением, с каким смотрят на раздавленное насекомое. — Твой дом теперь там, куда ты вложил все наши деньги. В подвале. На прокуренных диванах. С твоим ненаглядным другом.
— Ты не имеешь права! — взвизгнул Максим, и его лицо пошло красными пятнами истерики. — Это квартира моей матери! Ну, в смысле… мы же здесь живем! Ты не можешь просто так… из-за каких-то денег!
— Могу, — отрезала Ольга. — И сделаю. Квартира куплена в браке, но оформлена на меня. И ипотеку плачу я. А ты, великий инвестор, только что лишил себя права голоса. Ты сделал выбор. Ты выбрал Славу, его бредни и его долги. Вот и вали с ним. Строй империю.
Слава, поняв, что халява и угощение закончились, тяжело поднялся. Его наглость слетела, как шелуха, обнажив трусливую натуру мелкого афериста. Он стряхнул с себя рыбью чешую и криво ухмыльнулся.
— Да пошла ты, истеричка, — бросил он, направляясь к выходу и намеренно шаркая грязными ботинками по паркету. — Макс, погнали. Нечего тут ловить. Баба с возу — кобыле легче. Перекантуемся у меня, а завтра на точку. Поднимемся, она еще приползет прощения просить.
Максим стоял посреди кухни, растерянный, жалкий, с трясущимися руками. Он смотрел то на удаляющуюся спину друга, то на жену, которая стояла неподвижно, как скала.
— Оля… — пролепетал он. — Ну ты чего… Ну погорячился я. Ну давай поговорим. Слава уйдет, и мы…
— И ты уйдешь, — перебила она. — Прямо сейчас. В том, в чем стоишь. Вещи заберешь потом, когда я разрешу. Ключи на стол.
— Ты серьезно? — в его глазах плескался ужас. До него только сейчас начало доходить, что это не воспитательная беседа, не ссора, после которой будет бурный секс примирения. Это конец. Финал. Титры. — Оль, ночь на дворе! Куда я пойду?
— В кальянную, Максим. Езжай в кальянную и живи там, — чеканила она каждое слово, наслаждаясь тем, как они вбиваются в него гвоздями. — У тебя там бизнес. Диваны. Вентилятор в форточке. Вот и наслаждайся своим успехом.
Максим попятился к двери, натыкаясь на углы. Он выглядел как побитая собака, которую хозяин вышвырнул на мороз. В прихожей Слава уже гремел замком, матерясь под нос.
— Ключи! — рявкнула Ольга так, что Максим вздрогнул.
Он трясущимися руками выудил связку из кармана и с звоном бросил её на тумбочку.
— Ты пожалеешь, — просипел он, пытаясь сохранить остатки достоинства, но голос сорвался на визг. — Ты одна останешься! Никому не нужная! А я… я миллионером стану!
— Станешь, — кивнула Ольга, и на её губах появилась жестокая, злая улыбка. — Обязательно станешь. Но сначала ты вернешь мне всё. А я подаю на развод и раздел имущества. Свою половину этих денег я вытрясу из тебя через суд, даже если тебе придется продать почку. Слышишь, Максим? Почку! Потому что больше у тебя ничего нет.
Она подошла к двери и с силой распахнула её. На лестничной площадке уже стоял Слава, прикуривая сигарету трясущимися руками. Максим, сгорбившись, шагнул за порог, в темноту подъезда, туда, где пахло сыростью и безнадежностью.
— Проваливайте, — сказала Ольга.
Она захлопнула тяжелую металлическую дверь прямо перед их носами. Щелкнул замок, отсекая прошлое. Два оборота верхнего, два оборота нижнего.
В квартире стало тихо. Ольга вернулась на кухню. На столе валялись осколки разбитого бокала и куски надкусанной колбасы. На полу расплывалось липкое пятно от пива. Воздух был отравлен чужим присутствием. Но Ольга не бросилась убирать. Она подошла к окну, распахнула его настежь, впуская холодный ночной ветер, чтобы выветрить этот запах неудачников.
Внизу, у подъезда, хлопнула дверь. Две маленькие фигурки поплелись в сторону остановки. Ольга смотрела на них сверху вниз и чувствовала, как внутри, на месте выжженной боли, начинает прорастать злая, железная сила. Мальдив не будет. Но и паразитов в её жизни больше тоже не будет. И это была лучшая инвестиция за все годы брака…
