Ксения стояла у окна своей двухкомнатной квартиры и смотрела на двор, где играли дети. Эту квартиру она купила сама, ещё до знакомства с Михаилом. Тогда ей было двадцать три года, она только устроилась на хорошую работу и накопила на первый взнос по ипотеке. Пять лет выплат, и квартира стала полностью её.
А потом в её жизни появился Михаил. Высокий, улыбчивый, внимательный. Они познакомились на дне рождения общей знакомой, разговорились, обменялись номерами. Через полгода он сделал предложение. Ещё через три месяца сыграли скромную свадьбу.
Михаил переехал к Ксении. Квартира была небольшой, но уютной. Две комнаты, совмещённый санузел, кухня. Они обустраивали дом вместе — выбирали мебель, развешивали картины, покупали посуду. Ксения чувствовала себя счастливой.
Первые два года брака пролетели незаметно. Никаких серьёзных ссор, никаких конфликтов. Михаил работал инженером на заводе, приходил домой уставший, но всегда находил время поговорить с женой. Они смотрели фильмы по вечерам, гуляли в парке по выходным, ездили к родителям раз в месяц.
Валентину Николаевну, мать Михаила, Ксения видела нечасто. Свекровь жила в деревне в ста километрах от города. Приезжала редко, обычно на большие праздники. Держалась вежливо, но холодновато. Ксения не обижалась — не все свекрови бывают душевными.
— Кать, как ты? — позвонила однажды подруга Катя. — Давно не виделись!
— Всё хорошо, — ответила Ксения, помешивая суп на плите. — Работа, дом. Обычная жизнь.
— А муж как?
— Нормально. Живём спокойно.
— Ну и отлично. Значит, счастлива?
— Да, счастлива.
И это была правда. Ксения действительно чувствовала себя счастливой.
Однажды вечером Михаил пришёл домой задумчивый. Ксения сразу заметила, что с ним что-то не так.
— Что случилось? — спросила она, накрывая на стол.
— Да так… Мама звонила.
— И что?
Михаил помолчал, потом сел за стол и посмотрел на жену.
— Слушай, у меня к тебе просьба. Большая.
Ксения насторожилась. Интонация мужа ей не понравилась.
— Какая?
— Мама просит прописать её в нашей квартире.
— Зачем? — Ксения отложила половник и повернулась к мужу.
— Ну, ты же знаешь, она в деревне живёт. Там с медициной плохо. Терапевт приезжает раз в неделю, к хорошим врачам не попасть. А если прописаться в городе, можно к нормальной поликлинике прикрепиться.
— Но она же не собирается здесь жить?
— Нет-нет! — поспешно заверил Михаил. — Это чисто формальность. Для прописки. Она так и останется в деревне, просто сможет лечиться в городе.
Ксения нахмурилась. Что-то в этой просьбе её настораживало.
— Миш, я не знаю… Это же моя квартира. Прописывать кого-то постороннего…
— Она не посторонняя! Это моя мать! Твоя свекровь!
— Я понимаю, но всё равно…
— Ксюш, ну пожалуйста, — Михаил взял её за руку. — Это для неё очень важно. У неё проблемы со здоровьем, ей нужны нормальные врачи. Это же не навсегда, это просто бумажка.
Ксения колебалась. С одной стороны, прописка — действительно просто бумажка. С другой — она чувствовала внутреннее сопротивление.
— А она точно не будет сюда переезжать?
— Точно! Она мне сама сказала. Деревня — её дом. Она там всю жизнь прожила, у неё там огород, куры. Зачем ей в город?
— Ладно, — вздохнула Ксения. — Пусть приезжает, поговорим.
Валентина Николаевна приехала через неделю. Она вошла в квартиру, осмотрелась критическим взглядом, кивнула.
— Ну что же, живёте неплохо. Чисто, светло.
— Проходите, Валентина Николаевна, — пригласила Ксения. — Чай будете?
— Буду.
Они сели за стол. Ксения налила чай, поставила на стол печенье. Валентина Николаевна отпила глоток и посмотрела на невестку.
— Михаил сказал, ты согласна прописать меня?
— Да, но давайте сразу договоримся. Это только для медицинских целей, верно? Вы не собираетесь сюда переезжать?
Валентина Николаевна приложила руку к груди.
— Господи, да что ты! Конечно, нет! У меня в деревне дом, хозяйство. Как я всё это брошу? Мне только прикрепиться к поликлинике нужно. Я даже приезжать сюда не буду без надобности.
— Понимаете, Валентина Николаевна, это моя квартира. Я её купила ещё до брака с Михаилом. И мне важно, чтобы…
— Да я всё понимаю! — перебила свекровь. — Я же не претендую ни на что! Просто бумажка нужна, чтобы к врачам ходить. И всё. Даже ключи от квартиры мне не нужны.
Ксения посмотрела на мужа. Михаил кивал, подбадривая её.
— Ну хорошо, — согласилась Ксения. — Давайте оформим.
Они поехали в МФЦ на следующий день. Ксения подписала согласие на прописку, Валентина Николаевна заполнила документы. Через неделю в паспорте свекрови появился штамп о регистрации по адресу Ксениной квартиры.
— Спасибо тебе, дочка, — сказала Валентина Николаевна на прощание. — Ты очень помогла мне.
— Не за что, — ответила Ксения, провожая свекровь до двери.
Валентина Николаевна уехала обратно в деревню. Жизнь вернулась в привычное русло.
Два года прошли спокойно. Валентина Николаевна действительно не злоупотребляла пропиской. Она приезжала в город раз в два-три месяца, ходила к врачам, покупала лекарства и уезжала обратно. Иногда оставалась на ночь, но никогда дольше.
Ксения почти забыла о той прописке. Жизнь шла своим чередом — работа, дом, редкие выходы с мужем в кино или кафе. Ничего особенного, но Ксению это устраивало.
Но потом что-то изменилось. Валентина Николаевна стала приезжать чаще. Сначала раз в месяц, потом два раза, потом каждую неделю. У неё всегда находились причины — то к кардиологу нужно, то анализы сдать, то в аптеку за рецептурными препаратами.
— Опять мама приедет в субботу, — сообщил Михаил как-то вечером.
— Опять? — Ксения подняла голову от книги. — Она же на прошлой неделе была.
— Ну да, но ей к неврологу надо. Голова болит.
— Хорошо, — вздохнула Ксения.
В субботу Валентина Николаевна появилась с большой сумкой. Раньше она приезжала налегке, с маленькой косметичкой. Теперь тащила целый баул.
— Здравствуйте, Валентина Николаевна, — поздоровалась Ксения, открывая дверь.
— Здравствуй, дочка. Где Мишенька?
— На работе ещё. Скоро придёт.
Валентина Николаевна прошла в квартиру, поставила сумку в прихожей. Ксения проводила её на кухню, поставила чайник.
За чаем свекровь рассказывала о жизни в деревне, о соседях, о погоде. Ксения слушала вполуха, кивая в нужных местах.
— А знаешь, — внезапно сказала Валентина Николаевна, — я тут подумала… Зима скоро. В деревне холодно очень. Может, мне к вам на зимовку перебраться?
Ксения замерла с чашкой на полпути ко рту.
— То есть как перебраться?
— Ну, пожить у вас. Месяца три-четыре. Пока морозы не кончатся.
— Валентина Николаевна, но у нас всего две комнаты, — начала Ксения осторожно. — Мы с Михаилом в одной спим, вторую под кабинет переделали…
— Ничего, я на диване в гостиной перекантуюсь, — отмахнулась свекровь. — Мне много не надо.
— Но…
— Да что ты переживаешь! Я ведь прописана здесь, имею право жить. Это не твой каприз, это моё законное право!
Ксения прикусила губу. Валентина Николаевна говорила спокойно, но в голосе слышалась сталь.
— Давайте подождём Михаила и обсудим это вместе, — предложила Ксения.
— Обсуждать нечего. Я уже решила. Зимой буду жить здесь.
Свекровь допила чай и встала из-за стола. Прошла во вторую комнату, где Ксения устроила небольшой рабочий уголок. Компьютер на столе, полки с книгами, кресло у окна.
— Вот эту комнату освободишь, — сказала Валентина Николаевна, оглядываясь. — Я здесь буду спать. Кровать поставим, шкаф небольшой. Мне много не надо.
Ксения стояла в дверях и чувствовала, как внутри закипает возмущение. Как свекровь смеет командовать в её квартире?
— Валентина Николаевна, это моя квартира, — твёрдо сказала она. — И я не собираюсь ничего освобождать.
— Твоя квартира? — свекровь развернулась к ней. — А я здесь прописана. Значит, имею право жить. И если надо — через суд докажу.
— Через суд? — Ксения не поверила своим ушам. — Вы серьёзно?
— Абсолютно серьёзно. Прописка даёт право проживания. Это закон.
Ксения развернулась и вышла из комнаты. Руки тряслись от злости и обиды. Как она могла быть такой наивной? Как могла поверить обещаниям свекрови?
Михаил пришёл домой в восемь вечера. Ксения встретила его в прихожей.
— Нам надо поговорить, — сказала она тихо.
— Что случилось?
— Твоя мать заявила, что переезжает к нам на зиму. И требует освободить вторую комнату.
Михаил снял куртку, повесил на вешалку.
— Ну и что в этом плохого? Зима холодная, в деревне ей тяжело.
Ксения не поверила услышанному.
— То есть ты не видишь проблемы?
— Нет. Это моя мать. Конечно, она может здесь пожить.
— Миша, это моя квартира! Я её купила на свои деньги! И я не давала согласия на то, чтобы сюда кто-то вселялся!
— Она не вселяется. Она временно поживёт. Несколько месяцев.
— Несколько месяцев?! Ты понимаешь, что это значит?
Михаил поморщился.
— Не кричи. Мама услышит.
— Пусть слышит! — Ксения повысила голос. — Пусть знает, что я против!
Из комнаты вышла Валентина Николаевна. Она посмотрела на Ксению с укором.
— Что за крики? Я же слышу всё.
— Валентина Николаевна, я прошу вас уехать, — сказала Ксения, стараясь сохранять спокойствие. — Я не могу позволить вам здесь жить.
— Не можешь позволить? — свекровь усмехнулась. — Милая моя, ты забыла, что я здесь прописана. А значит, имею полное право жить в этой квартире.
— Прописка не даёт права собственности!
— Но даёт право проживания. Погугли, если не веришь.
Ксения развернулась к мужу.
— Миша, скажи ей что-нибудь!
Михаил стоял, опустив голову. Молчал.
— Миша! — повторила Ксения громче.
— Ну что я могу сказать? — он поднял на неё глаза. — Это моя мать. Я не могу выгнать её на мороз.
Следующие дни превратились в кошмар. Валентина Николаевна вела себя как полноправная хозяйка квартиры. Она переставляла вещи, делала замечания по поводу уборки, критиковала приготовленную Ксенией еду.
— Суп пересолен, — говорила она за обедом. — Надо было меньше соли класть.
— Мне кажется, нормально, — возражала Ксения.
— Тебе кажется. А на самом деле пересолен.
Или:
— Почему полы не помыты? В углах пыль.
— Валентина Николаевна, я вчера мыла полы.
— Плохо мыла. Надо тщательнее.
Ксения молчала, сжав зубы. Она пыталась не реагировать на придирки, но с каждым днём становилось всё труднее.
Михаил делал вид, что ничего не происходит. Он приходил с работы, ужинал, уходил в комнату. Когда Ксения пыталась поговорить с ним, он отмахивался.
— Не преувеличивай. Мама просто хочет помочь.
— Помочь? Она командует в моей квартире!
— Ну и что? Потерпишь немного.
— Сколько ещё терпеть?!
— До весны. Зима пройдёт — она уедет.
Но Ксения больше не верила в это. Она видела, как свекровь обживается, как раскладывает вещи, как ведёт себя всё более уверенно.
Однажды вечером Валентина Николаевна зашла во вторую комнату, где Ксения работала за компьютером.
— Ксюша, когда ты освободишь эту комнату? Я не могу больше спать на диване в гостиной. Спина болит.
— Я не собираюсь освобождать комнату, — ответила Ксения, не отрываясь от экрана.
— Как это не собираешься? Я же сказала, мне нужна отдельная комната!
— А я сказала — нет.
Валентина Николаевна выпрямилась, скрестила руки на груди.
— Хорошо. Тогда я буду спать здесь. На полу постелю.
— Делайте что хотите, — Ксения закрыла ноутбук. — Но эту комнату я не отдам.
Ситуация становилась невыносимой. Валентина Николаевна ходила по квартире с обиженным лицом, громко вздыхала, жаловалась Михаилу на невестку. Михаил пытался уговорить жену пойти на компромисс.
— Ксюш, ну уступи. Поставь компьютер в спальню, освободи комнату для мамы.
— Нет.
— Ну почему ты такая упрямая?
— Потому что это моя квартира. И я не обязана под кого-то подстраиваться.
— Это не кто-то, это моя мать!
— Мне всё равно. Пусть едет в свою деревню.
Михаил хлопнул дверью и ушёл. Ксения осталась одна. Села на кровать, обхватила колени руками. Слёзы текли сами собой.
Она позвонила подруге Кате.
— Кать, я не знаю, что делать…
— Что случилось?
Ксения рассказала всю историю — про прописку, про переезд свекрови, про требования освободить комнату.
— Господи, Ксюш… А муж что?
— Муж на её стороне. Говорит, что я должна потерпеть.
— Потерпеть? До какого момента?
— До весны, говорит.
— Ксюша, ты понимаешь, что они тебя используют? Свекровь прописалась под предлогом медицины, а теперь претендует на твою квартиру!
— Я понимаю. Но что мне делать?
— Выписывай её. Через суд. У тебя есть все основания.
— А муж?
Катя помолчала.
— Слушай, а нужен ли тебе муж, который не защищает тебя? Который позволяет своей матери командовать в твоей квартире?
Ксения вытерла слёзы. Катя была права.
На следующий день Ксения вернулась с работы и обнаружила, что вторая комната пуста. Компьютер исчез, книги сняты с полок, кресло передвинуто в спальню. Вместо этого в комнате стояла кровать, на которой Валентина Николаевна аккуратно расстилала постельное бельё.
— Что здесь происходит?! — Ксения остановилась на пороге.
Свекровь обернулась.
— А, Ксюша, пришла. Вот, обустраиваюсь. Михаил помог мне всё переставить.
— Михаил?
— Ну да. Он пришёл днём с работы, взял отгул. Сказал, что надоело слушать наши ссоры. Решил сам всё организовать.
Ксения развернулась и пошла в спальню. Там на полу, прислонённый к стене, стоял её рабочий стол. Компьютер лежал на кровати, книги свалены в коробку.
Она достала телефон и набрала номер Михаила.
— Алло?
— Как ты посмел трогать мои вещи?! — выкрикнула она в трубку.
— Ксюш, успокойся…
— Не говори мне успокоиться! Ты переставил всё в моей квартире без моего разрешения!
— Я просто хотел помочь. Мама не может спать на диване, у неё спина болит.
— Мне плевать на её спину! Это моя квартира!
— Наша квартира, — поправил Михаил. — Мы же семья.
— Семья? — Ксения рассмеялась горько. — Какая семья? Ты на стороне своей матери, а не на моей!
— Я не на чьей-то стороне. Я пытаюсь всех примирить.
— Примирить? Ты думаешь, что это возможно?
— Конечно. Просто нужно время.
— Нет, Миша. Времени больше нет.
Она повесила трубку.
Вечером Михаил вернулся домой. Ксения ждала его на кухне. Валентина Николаевна сидела в своей новой комнате и смотрела телевизор.
— Садись, — сказала Ксения мужу. — Нам надо серьёзно поговорить.
Михаил сел напротив. Выглядел он уставшим и недовольным.
— Я хочу, чтобы твоя мать уехала, — начала Ксения спокойно.
— Ксюш, мы уже это обсуждали…
— Нет. Мы ни черта не обсуждали. Ты просто игнорировал моё мнение. А теперь слушай внимательно.
Михаил поднял на неё глаза.
— Или она выписывается из моей квартиры, или я подаю на развод, — спокойно сказала Ксения, усталая от бесконечных скандалов.
Тишина. Только тиканье часов на стене.
— Что? — переспросил Михаил.
— Ты всё услышал. Я устала. Устала от твоей матери, от её командования, от того, что меня не слышат. Это моя квартира, я её купила до нашего брака. И я имею право решать, кто здесь живёт.
— Ты не можешь быть серьёзна…
— Абсолютно серьёзна. Завтра я иду к юристу. Либо ты убедишь свою мать съехать, либо я начинаю процесс развода и выписки.
Михаил вскочил со стула.
— Ты что, шантажируешь меня?!
— Я ставлю ультиматум. Это разные вещи.
— Это моя мать! Как ты можешь требовать такого?!
— Легко. Потому что это мой дом. И я не обязана терпеть чужого человека, который ведёт себя как хозяин.
— Чужого? Это моя мать!
— Для меня — чужой человек. Который разрушает мою жизнь.
Михаил тяжело дышал. Лицо его покраснело от гнева.
— Ты бессердечная! Эгоистка!
— Называй как хочешь. Моё решение не изменится.
Из комнаты вышла Валентина Николаевна. Она услышала повышенные голоса.
— Что здесь происходит?
— Мама, лучше не надо, — попытался остановить её Михаил.
Но свекровь не слушала. Она подошла к Ксении.
— Это ты моего сына настраиваешь против меня?
— Я никого не настраиваю. Я просто хочу, чтобы вы покинули мою квартиру.
— Твою квартиру? А мой сын здесь не живёт разве?
— Живёт. Но квартира оформлена на меня. И я решаю, кто здесь будет, а кто нет.
Валентина Николаевна скрестила руки на груди.
— Значит, ты выгоняешь пожилую женщину на улицу?
— Я не выгоняю вас на улицу. У вас есть дом в деревне. Поезжайте туда.
— В деревне холодно! Я же говорила!
— Не моя проблема. Вы дали слово, что прописка нужна только для врачей. А теперь претендуете на моё жильё. Это называется обман.
— Какой обман?! Я имею законное право здесь жить!
— Нет, не имеете. Прописка не даёт права собственности. Завтра я иду к юристу и начинаю процесс выписки.
Валентина Николаевна побледнела.
— Мишенька, ты слышишь, что она говорит? Защити свою мать!
Михаил стоял между двумя женщинами, растерянный и злой.
— Ксюша, ну давай без крайностей…
— Никаких крайностей. Либо она уезжает добровольно, либо я выписываю её через суд. И подаю на развод.
— Ты серьёзно готова развестись из-за этого?
— Абсолютно серьёзно.
Ночью Ксения не спала. Лежала и смотрела в потолок. Михаил ушёл к матери, не захотел оставаться в спальне. Хлопнул дверью и ушёл.
Ксения не плакала. Она чувствовала странное спокойствие. Решение было принято, и оно было правильным.
Утром она встала рано, собралась на работу. Валентина Николаевна и Михаил ещё спали. Ксения вышла из квартиры тихо, чтобы никого не разбудить.
На работе она попросила отгул на пару часов. Директор разрешил. Ксения поехала к юристу.
— Здравствуйте, я хочу проконсультироваться по поводу выписки из квартиры, — сказала она секретарше.
— Присаживайтесь, сейчас юрист освободится.
Через десять минут Ксения сидела в кабинете и рассказывала всю историю. Юрист, женщина лет пятидесяти, слушала внимательно, делая пометки.
— Понятно. Значит, квартира оформлена на вас, приобретена до брака. Свекровь прописана по вашему согласию. Верно?
— Да.
— У вас есть основания для выписки. Прописка не даёт права собственности и не обязывает вас предоставлять жильё навсегда. Вы можете подать иск в суд о снятии с регистрационного учёта.
— А сколько это займёт времени?
— Месяца два-три. Может, чуть дольше, если ответчик будет активно сопротивляться.
— А она сможет оспорить?
— Попытается. Но закон на вашей стороне. Квартира ваша, собственником являетесь только вы. Свекровь не имеет права проживания без вашего согласия.
Ксения кивнула.
— Хорошо. Я хочу начать процесс.
— Тогда давайте подготовим документы.
Вернувшись домой, Ксения обнаружила Михаила на кухне. Он пил кофе, мрачный и молчаливый.
— Где ты была? — спросил он.
— У юриста.
Михаил поставил чашку на стол.
— Серьёзно?
— Абсолютно. Я начала процесс выписки твоей матери.
— Ты с ума сошла!
— Нет. Я просто защищаю своё имущество.
— Это моя мать!
— И что? Это даёт ей право захватывать мою квартиру?
Михаил вскочил, схватил куртку.
— Знаешь что? Я ухожу. Не хочу больше с тобой разговаривать.
— Прекрасно. Забирай вещи и уходи.
— Что?
— Я сказала — забирай вещи и уходи. Я подаю на развод. Завтра подам заявление в ЗАГС.
Михаил застыл в дверях.
— Ксюша…
— Всё, Миша. Разговор окончен. Ты выбрал свою мать. Я выбираю свою жизнь.
Он постоял ещё минуту, потом развернулся и вышел, громко хлопнув дверью.
Ксения села на диван и выдохнула. Руки дрожали, но в душе было спокойно. Первый шаг сделан.
Валентина Николаевна вышла из своей комнаты.
— Довольна? Разрушила семью?
— Семью разрушили вы, — ответила Ксения спокойно. — Своим обманом и наглостью.
— Я ничего не разрушала! Я просто хотела перезимовать в тепле!
— За мой счёт. Без моего согласия. Это называется нахлебничество.
Свекровь побагровела.
— Да как ты смеешь?!
— Смею. Это моя квартира, и я здесь хозяйка. А вы — нежелательный гость. Который скоро уедет.
Михаил вернулся через час с чемоданом. Молча собрал свои вещи из шкафа, из ванной. Ксения сидела на кухне и не мешала ему.
— Всё? — спросила она, когда он вышел с чемоданом в прихожую.
— Всё, — буркнул он.
— Документы на развод я принесу тебе на работу. Или отправлю по почте, как скажешь.
— По почте.
— Хорошо.
Он открыл дверь, но на пороге обернулся.
— Ксюша, ты ещё пожалеешь об этом.
— Не думаю.
Он ушёл. Валентина Николаевна выглянула из комнаты.
— И что, я теперь одна здесь останусь?
— Ненадолго. Скоро суд.
— Я буду бороться!
— Боритесь. Только это бесполезно.
Свекровь захлопнула дверь своей комнаты. Ксения улыбнулась. Наконец-то в квартире стало тихо.
На следующий день она подала заявление на развод. Через неделю получила повестку в суд по иску о снятии с регистрационного учёта Валентины Николаевны.
Суд назначили через месяц. Валентина Николаевна действительно попыталась бороться — наняла адвоката, подала встречный иск, пыталась доказать своё право на проживание.
Но юрист Ксении методично разбивала каждый аргумент. Квартира куплена до брака, оформлена на Ксению, свекровь не является собственником. Прописка была дана для медицинских целей, а не для постоянного проживания. Валентина Николаевна имеет собственное жильё в деревне.
Судья вынес решение в пользу Ксении. Валентину Николаевну обязали сняться с регистрационного учёта и освободить квартиру в течение месяца.
Свекровь пыталась оспорить решение. Подала апелляцию. Но апелляционный суд подтвердил решение первой инстанции. Валентине Николаевне пришлось съезжать.
В день выписки она упаковала свои вещи, вызвала такси. Ксения стояла в прихожей и наблюдала, как свекровь выносит сумки.
— Надеюсь, ты счастлива, — бросила Валентина Николаевна, проходя мимо.
— Да, — ответила Ксения спокойно. — Очень счастлива.
Свекровь хлопнула дверью напоследок. Ксения прислонилась к стене и закрыла глаза. Наконец-то. Наконец-то её дом снова принадлежит только ей.
Развод был оформлен ещё раньше. У них с Михаилом не было совместных детей, не было совместно нажитого имущества. Через ЗАГС всё прошло быстро — подали заявление, через месяц получили свидетельства о расторжении брака.
Михаил попытался претендовать на квартиру, но его адвокат быстро объяснил, что это бесполезно. Квартира была куплена Ксенией до брака, оформлена только на неё. Она не являлась совместно нажитым имуществом и разделу не подлежала.
Ксения вздохнула с облегчением, когда всё закончилось. Она осталась одна в своей квартире, без мужа и без назойливой свекрови.
Первую неделю было непривычно тихо. Ксения ходила по пустым комнатам и привыкала к новой реальности. Потом начала обустраивать дом заново.
Вернула рабочий стол во вторую комнату. Купила новое кресло. Повесила на стены картины, которые нравились ей, а не кому-то ещё. Постепенно квартира снова стала её домом.
Прошло полгода. Ксения сидела на балконе с чашкой кофе и смотрела на город. Была поздняя весна, деревья покрылись молодой листвой, в воздухе пахло цветами.
Позвонила Катя.
— Привет! Как ты?
— Отлично, — ответила Ксения. — Никогда не чувствовала себя лучше.
— Серьёзно?
— Абсолютно. Знаешь, я поняла одну вещь. Иногда нужно уметь сказать «нет». Даже близким людям. Даже если это кажется жестоким.
— А не жалеешь о разводе?
Ксения задумалась.
— Нет. Ни секунды. Михаил выбрал мать, а не меня. Это был его выбор. И я приняла последствия.
— Ну и правильно. А как дела на работе?
— Хорошо. Мне повышение обещали. Возможно, через пару месяцев стану начальником отдела.
— Ого! Поздравляю!
— Спасибо. Вообще жизнь наладилась. Я даже записалась на танцы.
— На танцы? Серьёзно?
— Ага. Всегда хотела, но как-то руки не доходили. А теперь времени полно.
Они поболтали ещё немного и попрощались. Ксения допила кофе и пошла собираться. Вечером у неё была тренировка.
Она посмотрела на себя в зеркало. Та женщина, которая смотрела в ответ, была счастливой. По-настоящему счастливой.
Квартира была её. Жизнь была её. Решения были её. Никто больше не командовал, не диктовал правила, не навязывал своё мнение.
Свобода. Вот что она чувствовала. Настоящую свободу.
Через год после развода Ксения встретила в магазине бывшую соседку. Та обрадовалась, заговорила.
— Ксюша! Как давно не виделись! Как дела?
— Хорошо, спасибо.
— А Миша как? Вы же развелись, слышала?
— Да, развелись. Как он — не знаю. Мы не общаемся.
— Понятно. А жалко, вы такой хорошей парой казались.
Ксения улыбнулась.
— Казались. Пока не пришлось делать выбор между мной и его матерью.
— А, так это из-за свекрови?
— В каком-то смысле. Она прописалась у меня, потом решила переехать насовсем. А Миша поддержал её, а не меня.
— Понимаю. Ну ничего, ты молодая, красивая. Обязательно кого-нибудь встретишь.
— Может быть, — пожала плечами Ксения. — А может, и не обязательно. Я и так счастлива.
Соседка посмотрела на неё с удивлением.
— Правда?
— Правда. У меня есть работа, квартира, свобода. Чего ещё желать?
Они попрощались. Ксения продолжила делать покупки. Думала о словах соседки. Обязательно кого-нибудь встретишь. Может быть. А может, и нет. Но это не главное.
Главное, что она вернула контроль над своей жизнью. Что больше никто не мог диктовать ей, как жить в собственной квартире. Что она научилась говорить «нет» и защищать свои границы.
Это была победа. Настоящая, заслуженная победа.
Ещё через полгода Ксения сидела на кухне с Катей. Подруга приехала в гости, они пили вино и болтали о жизни.
— Знаешь, я тут подумала, — сказала Катя, допивая бокал. — Ты молодец, что не побоялась развестись. Многие женщины терпят годами, лишь бы сохранить брак.
— Я тоже терпела поначалу, — призналась Ксения. — Думала, может, рассосётся как-нибудь. Но потом поняла — не рассосётся. Будет только хуже.
— И что стало решающим моментом?
— Когда они переставили мои вещи без разрешения. Когда поняла, что муж на стороне матери, а не на моей. Вот тогда и щёлкнуло — всё, хватит.
— А не было страшно? Остаться одной?
Ксения задумалась.
— Было. Первые недели было страшно. Но потом поняла — одиночество лучше, чем жизнь с людьми, которые тебя не уважают. Гораздо лучше.
Катя подняла бокал.
— За твою смелость!
Они чокнулись. Ксения улыбнулась.
Жизнь продолжалась. У неё была работа, которую она любила. Квартира, которая принадлежала только ей. Друзья, которые поддерживали. Хобби, на которое наконец появилось время.
Она была свободна. Свободна от токсичной свекрови, от слабого мужа, от необходимости жертвовать собой ради чужого комфорта.
И это было лучшее, что с ней случалось.
Ксения посмотрела в окно. Город светился огнями, где-то играла музыка, люди гуляли по вечерним улицам. Жизнь била ключом.
И она была частью этой жизни. Счастливая, свободная, независимая.
Своя хозяйка в своей квартире. И никто больше не мог отнять у неё эту свободу.
