Меня зовут Аня, детство я провела, как многие любят шутить «в типичной однополой семье — с мамой и бабушкой».
Мою мать зовут Полина, бабушку — Светлана Петровна, а дедушку — Степан Аркадьевич. Баба Света и дед Степан были обычными людьми, она всю жизнь проработала на швейной фабрике, а он в городской котельной. И сколько я себя помню, они не очень то одобряли образ жизни своей дочери.
Закончив школу, мать сразу же захотела вырваться из под их опеки родителей, познакомилась с моим отцом, его компанией и, как говорится, пустилась во все тяжкие. Постоянно пропадала, ввязывалась с ним в какие-то авантюры и неприятности. Одной из таких неприятностей и стала я. Как вы могли понять, мама родила меня случайно и в достаточно молодом возрасте. Поэтому меня оставили на попечение бабушке и дедушке.
Я их очень любила, да и они любили меня. Забота, внимание. К родителям я тоже относилась хорошо, но скорее всего из-за каких-то установок, которым я следовала по инерции. Иногда они приезжали навестить меня, дарили кукол, платья, баловали вкусняшками. И в каждый такой приезд у мамы случались ссоры с моими бабушкой и дедушкой.
Наверное, из-за того, что воспитание подразумевает под собой некую строгость, тогда я очень часто становилась на сторону матери. Её редкие визиты, сопровождающиеся вседозволенностью и подарками, казались мне порою намного приятнее, чем жизнь с бабулей и дедулей, состоявшая из дисциплины, поручений заправить кровать, убрать со стола, выучить уроки и тд.
Потом я стала замечать, что «может, мама и не такая хорошая, какой я её видела в дестве». С отцом они часто ссорились, он гулял, изменял ей, проигрывал деньги, пил. Жили они как кошка с собакой, постоянно то сходились, то расходились. И в один из таких разладов мать приехала пожить к родителям на некоторое время. Она нигде не работала, пристрастилась к спиртному, позволяла себе и нагрубить, и накричать на своих родителей, но со мной она чаще всего вела себя ласково.
Тем не менее обижать бабу Свету и дедушку Стёпу я не позволяла, вступалась, иногда сама начинала злиться и спорить с матерью. Она расстраивалась, плакала, говорила, что мы смотрим на неё как на врага, что она лишняя здесь, что все от неё отвернулись. После таких стычек бабушка обычно тихонько заходила в мою комнату и успокаивала меня.
— Ну чего ты, Аня, расстроилась?
— Я не расстроена, баб. Я злюсь.
— Почему? Не надо злиться, Анечка, — нежно произносила бабушка, приобнимая меня одной рукой и развеивая, как по волшебств, всю злобу и обиду, что сидели у меня в сердце, — Не кричи на маму, она у тебя одна. Маму надо беречь, ты её пойми, ей сейчас нелегко.
Я оглянулась на бабушку Свету и уже хотела начать опять спорить, говорить о том, какая мать безответственная, никчемная женщина. Но увидев бабушкины добрые глаза, её покатые плечи, улыбку, я смягчилась и согласилась с ней. Попросила прощения у матери.
Так продолжалось некоторое время, пока мать снова не уехала то ли к отцу, то ли с новым ухажером. И я не видела её до тех пор, пока бабушка с дедушкой не умерли. Первым нас покинул дед Степан. После этого бабушка захворала, очень переживала, плакала. Так мы жили с бабой Светой год. А затем и её не стало…
Потом приехала мама, оформлять на себя их квартиру, которую они оставили ей. Поначалу всё было хорошо, я ощущала в ней какую-то опору в тяжёлое для себя время. Я постоянно глядела на неё и думала «Слава богу, я не одна, хорошо, что мама рядом». А мама пыталась меня поддержать.
— Вот мы и остались вдвоём, Анька…
Я не могла ничего ответить ей, только всхлипывала и закрывала лицо руками. В одну из таких ночей в первые дни нашей совместной жизни мама мне долго говорила о том, как всё это время скучала, как ей было стыдно за то, что она не принимала участия в моем воспитании, о том, что не видела моих первых детских шажочков, не услышала первых слов, не проверяла дневник и всё в таком роде.
Я ещё никогда не чувствовала с матерью такой близости и все мои мысли о её никчемности тогда испарились. Но не надолго, вскоре она сняла с себя маску примерной матери и вновь стала пропадать по ночам, приводить к нам домой непонятно кого, в нетрезвом состоянии кричала на меня. Развела в квартире беспорядок: повсюду валялись бутылки, которые я не успевала выкидывать. На работу она не ходила, видимо, те крохи денег, которые у нас появлялись были от её мужчин.
Я рано начала работать, потому что мечтала скорее сбежать от неё, от такой жизни, от этой неразберихи.
Закончила ВУЗ на заочном отделении и вскоре познакомилась с очень хорошим парнем Кириллом, который учился там же, где и я, но на очном. Он помог мне не опустить руки и не сдаться.
Я стыдилась знакомить его с матерью и постоянно искала отговорки только бы этого не делать, но всё же пришлось признаться, и тогда он помог мне с переездом. Мы сложили его деньги и мои накопления и сняли квартиру, поселившись в ней вдвоём.
Мы и по сей день живём вместе, работаем на предприятии. С матерью я виделась редко и неохотно, скорее из-за того, что «так принято». Я боялась предать наставления бабушки и дедушки. Но недавно, по всей видимости, окончательно разорвала с ней связи.
Мы с Кириллом приехали соблюсти приличия и проведать её. Она и раньше постоянно ворчала на нас, клянчила деньги, хамила, но то, что произошло в этот раз перешло все границы.
Мы застали самый настоящий притон. Я, естественно, понимала, что она часто приводит туда, если можно так выразиться, своих «друзей» по бутылке, но увидеть это лично для меня было шоком. Все эти мужики с её подачи начали накидываться на нас, говорить, что я неблагодарная, оставила мать без копейки денег, она мучается тут одна, а я жирую и совсем не вспоминаю о ней. И тогда у меня вырвалось:
— А ты вспоминала меня?! Бросила как кукушка на воспитание родителям! Ты отвратительная мать! За что тебя любить, за что уважать?!
И тогда моя мать резко поднялась, схватила меня за волосы. Кирилл оттащил её от меня, а потом его окружили мужики. Мы еле вырвались оттуда и решили больше никогда не навещать её.
Хотя я умом и понимала, что поступила правильно, но не могла успокоиться, ведь это же моя мама. Я говорила Кириллу, может возьмём её к себе, может закодируем, может, поможем ей выбраться из этой трясины.
— Аня, Анечка, успокойся, я понимаю, тебе тяжело, но послушай меня. Ты думаешь, она бы сделала что-нибудь подобное для тебя? Помогла бы тебе в трудную минуту?
— Не знаю…
— А я почти уверен, что нет. Для неё нет таких понятий, как семья, так почему же ты, Аня, думаешь, что должна взвалить всё на себя, почему должна терпеть отвратительное, наплевательское отношение к себе?
— Наверное, не должна, — с трудом произнесла я.
— Вот увидишь, всё наладится, у тебя есть я. Я тебя поддержу, потому что я люблю тебя, и вместе мы справимся.
Так и случилось — сейчас у нас с Кириллом дружная семья, он ценит и уважает меня. А совсем скоро у нас появится ещё один маленький человечек, который никогда не столкнётся с тем, с чем приходилось сталкиваться мне.
И всё таки моя душа не на месте. Получается, что я предала свою мать. И я не знаю как мне с этим жить.
