Прошло почти полгода с того черного дня, когда не стало главной «прекрасной няни» страны. 29 мая Анастасия Заворотнюк ушла, и вместе с ней, кажется, ушла душа этого огромного дома. Но если первые месяцы были наполнены искренней, оглушительной скорбью, то сейчас, на пороге зимы, воздух начинает дрожать от совсем другого напряжения.
В ноябре истекает тот самый, установленный законом шестимесячный срок вступления в наследство. Рубикон, после которого пути назад не будет. И именно сейчас, когда юристы начинают открывать папки с документами, а нотариусы — сверять кадастровые номера, красивая картинка «идеальной семьи», которую так старательно поддерживали ради Насти, начинает осыпаться, как штукатурка со старого фасада.
Слухи, ползущие из желтой прессы, пугают своим цинизмом. Говорят, что фраза «Ты нам больше не семья», брошенная в адрес Петра Чернышева, — это не просто эмоциональный выплеск, а предвестник грандиозного имущественного передела.
Давайте разбираться, что происходит за высокими заборами Крекшино на самом деле, и почему вдовец, отдавший жене всё, рискует остаться на улице.
Дом-призрак и ипотечное проклятие
Главный герой этой драмы — тот самый трехэтажный особняк в Крекшино площадью 700 квадратных метров: панорамные окна, ухоженный сад, элитное соседство. Риелторы оценивают этот актив в сумму от 120 до 160 миллионов рублей. Казалось бы, живи да радуйся, или продай и обеспечь безбедную жизнь всем наследникам.
Но дьявол, как всегда, кроется в деталях, о которых конкуренты предпочитают молчать. Этот дом — памятник финансовой катастрофе. Вспомните 2014 год, Анастасия и Петр, полные надежд и планов, берут валютную ипотеку, курс доллара взлетает, и долг превращается в удавку. По разным данным, тело кредита и набежавшие проценты исчислялись десятками миллионов.
Все эти годы, пока Настя боролась со страшной болезнью, Петр Чернышев совершал невозможное, работая на износ. Все ледовые шоу Татьяны Навки, гастроли, переработки — каждый заработанный рубль уходил в две бездонные ямы: лечение любимой женщины и погашение этого чудовищного кредита. Он выкупал этот дом у банка по кирпичику, потом и кровью.
И вот теперь представьте абсурдность ситуации: дом, который юридически является совместно нажитым (или, по другим данным, переписанным на маму и детей), входит в наследственную массу. А наследников первой очереди у нас пятеро: сам Петр, мама Анастасии — Валентина Борисовна, и трое детей — Анна, Майкл и маленькая Мила.
Если на доме все еще висят какие-то обременения (а слухи о неоплаченных счетах ходят упорно), то они делятся пропорционально долям. Но есть нюанс, от которого стынет кровь: моральное право на этот дом заработал только один человек. Тот, кто оплачивал счета.
«Дубайский филиал» скорби
Давайте посмотрим правде в глаза, пока Петр Чернышев, посеревший от горя, с бородой, в которой запуталась вся мировая скорбь, возит шестилетнюю Милу в школу и на кружки, старшая дочь Анастасии, Анна, демонстрирует нам совсем другую жизнь.
Дубай, пляжи, брендовые сумки, рестораны, рассуждения о «потоке» и «ресурсе». Нет, никто не вправе указывать человеку, как ему скорбеть, у каждого своя защитная реакция. Но контраст между изможденным отчимом в Москве и цветущей падчерицей в Эмиратах настолько разителен, что вызывает у простых людей не просто недоумение, а глухое раздражение.
Именно это раздражение вылилось в комментариях под фото с первого школьного звонка Милы. «Где Аня?», «Почему она не держит сестру за руку?», «Почему она улетела к мужу, оставив бабушку и отчима разгребать всё это?». Ответ Анны был философским — мол, семья у нее в сердце, а жизнь продолжается.
Но «жизнь продолжается» в Дубае стоит дорого. И вот здесь мы подходим к самому циничному моменту, Анна и Майкл — взрослые люди. У Анны своя семья, у Майкла — интересы (он парень непубличный, но, говорят, тоже не бедствует). Им этот огромный дом в Крекшино, содержание которого обходится в сотни тысяч рублей ежемесячно, просто не нужен.
Их логика проста и по-своему железна: «Давайте продадим».
Продать дом за 150 миллионов, раздать долги (если они остались), а остаток поделить на пятерых. Получится солидная сумма, которая очень пригодилась бы для красивой жизни в Дубае или старта бизнеса в Москве, юридически — комар носа не подточит.
Но что это значит для Петра?
Трагедия «чужого» отца
Для Петра продажа этого дома — экзистенциальная катастрофа. Во-первых, здесь живет Валентина Борисовна, мама Насти. Куда ей идти в 80 с лишним лет? В квартиру? Вырывать пожилого человека из привычной среды, где каждая травинка напоминает о дочери, — это жестокость высшей пробы.
Во-вторых, и это главное, здесь живет Мила, девочка, которая потеряла маму. Для нее этот дом — её крепость и мир. Лишить её дома сейчас — значит нанести вторую, не менее страшную психологическую травму.
Петр Чернышев оказался в ловушке. Чтобы сохранить дом, ему нужно выкупить доли у старших детей, выплатить Анне и Майклу десятки миллионов рублей. Откуда у него сейчас такие деньги? Все запасы «съела» болезнь жены, он выжат как лимон и не может прямо сейчас вынуть из кармана 50-60 миллионов, чтобы откупиться от родственников.
И старшие дети это прекрасно понимают. Если они настоят на продаже, Петру придется сдаться.
Инцидент с Наоми: устами младенца
Есть еще один момент, который ярко иллюстрирует раскол в этой семье. Недавно в сеть просочилась информация о трогательном и одновременно пугающем эпизоде. Петр выступал в ледовом шоу, и его давняя партнерша, американская фигуристка Наоми Ланг, прилетела, чтобы поддержать его.
Маленькая Мила, увидев их взаимодействие, вдруг выдала фразу, от которой у присутствующих защемило сердце:
«Наоми — не наша семья. Наша семья — это бабушка, ты и я».
Вдумайтесь в эти слова шестилетнего ребенка. Дети чувствуют фальшь и напряжение лучше любых психологов. В её перечне семьи нет ни Ани, ни Майкла, только папа и бабушка. Это тот самый «ближний круг», который реально, физически находился рядом с умирающей мамой и с ней самой все эти годы. Старшие дети, появляющиеся наездами, для неё уже, видимо, стали гостями.
Семья раскололась задолго до раздела имущества, когда одни остались менять пеленки и держать за руку угасающую звезду, а другие выбрали «жить дальше» в солнечных странах.
Долг платежом красен?
Юристы предупреждают: ситуация патовая. По российскому законодательству (статья 1175 ГК РФ), наследники отвечают по долгам наследодателя в пределах стоимости перешедшего к ним имущества.
Это значит, что если Анна и Майкл захотят вступить в наследство (а они захотят, ведь там не только дом, но и элитные квартиры в Москве на улице Мытной и Улофа Пальме, и автопарк), им придется принять и часть финансового бремени.
Возможно, именно страх перед старыми долгами матери и заставляет их нервничать. Если выяснится, что кредитная история дома «черная», им проще избавиться от него, чем платить.
Но Петр не может избавиться от памяти.
Петр Чернышев сейчас молчит, не ходит по ток-шоу, не дает интервью, не жалуется, а просто продолжает работать и воспитывать дочь. Но этот его молчаливый подвиг может закончиться тем, что его вежливо попросят освободить помещение.
Потому что в мире, где правят деньги и лайки в соцсетях, понятиям «совесть» и «благородство» места в кадастровой палате не предусмотрено.
А теперь честно, положив руку на сердце, скажите: на чьей стороне вы? Имеют ли моральное право старшие дети, живущие своей яркой жизнью, лишать дома маленькую сестру и человека, который продлил жизнь их матери на пять лет?
